"Лев Остерман. Течению наперекор" - читать интересную книгу автора

удивляться, а я расскажу им, как это просто..." До лагеря добрел к вечеру.
Слава Богу, что знал название деревни.
В пионерском лагере у меня случилась "любовь". Девочку звали Вера
Уралова. Любовь выражалась в том, что я всячески старался отличиться у нее
на глазах. Мы встречались и в Москве, гуляли по набережным. Она училась не в
нашей школе. Когда мы вышли из пионерского возраста, встречи наши постепенно
прекратились. Но я до сих пор храню ее детскую фотографию - в пионерском
галстуке, повязанном в лагере прямо на голую шейку над майкой. На обороте
начертано, как мне казалось в те годы, очень возвышенное слово (по-гречески)
"memento" - помни! Вот и помню. Жива ли она сейчас - не знаю...
А в шестом классе... О, в шестом классе я был уже истинно влюблен в
Тасю Гололобову. Очень хорошенькая, стройная, с челкой золотистых волос, она
являлась предметом поклонения многих. Но главным моим соперником был Олег
Потоловский. Статный, красивый мальчик, с роскошной волной зачесанных назад
светлых волос. Мы состязались во всем. Оба были отличниками. Он - староста
нашего класса, я - председатель пионерского отряда. В любом деле мы
старались перещеголять друг друга. Однажды даже решали проблему нашего
соперничества в честном кулачном бою, вечером во дворе школы в присутствии
секундантов...
Ах, Тася, Тася! До сих пор в мельчайших подробностях вижу такую
картину: весна, класс залит солнцем; я сижу где-то сзади, а на третьей парте
в том же ряду - Тася. Она выставила в проход ножку в потрепанном красном
башмачке. Меня обуревает непреодолимое желание: сейчас же, на глазах учителя
и всего класса броситься вперед и поцеловать этот башмачок...
Наш роман оборвался внезапно. Мы с Тасей иногда ходили вместе на каток
"Динамо", что спрятался в глубине одного из дворов на Петровке. Сверкание
льда в солнечный зимний день, скользящая по кругу пестрая толпа катающихся,
музыка ("...и шлю тебе мое последнее танго!..."). Я держу Тасю за руку, а
иногда и под руку!..
Поощряя мои ухаживания, коварная Тася не хотела терять и Олега.
Однажды, уже в седьмом классе, мы условились с ней идти вечером на каток. Я
позвонил ей и спросил: "Ну, ты готова?" Она ответила: "Да, сейчас выхожу". И
вдруг добавила с сомнением в голосе: "Это ты, Олег?"... Какое потрясение!
Так значит, она играет нами обоими?! Я тут же поклялся вырвать изменницу из
своего сердца. И эту клятву сдержал!.. занявшись с не меньшим увлечением
шахматами.
Впрочем, "роман" Таси с Олегом тоже не состоялся. Вскоре она перешла в
другую школу. Потом весьма удачно вышла замуж за дипломата. А Олег погиб на
войне.
В комсомол тогда принимали с 14-ти лет и далеко не всех желающих. Нужно
было успевать по всем предметам, иметь солидный багаж "общественной работы"
и еще выдержать при приеме основательный экзамен по политграмоте.
Комсомольские группы в классах состояли из 8-10 человек, то есть в среднем
около одной четвертой части учеников. Меня принимали в начале 38-го года.
Члены комитета комсомола школы нам, восьмиклассникам, казались чуть ли
не небожителями. Я до сих пор помню их лица и даже имена некоторых из них:
Валя Королев (секретарь комитета), Алик Кузнецов, Эмиль Разлогов, Стасик
Станевич, Боря Медведев... А ведь ни разу не встречался ни с одним из них
после окончания школы.
В восьмом классе "имел место" эпизод, едва не оборвавший мою только что