"Пол Остер. Мистер Вертиго " - читать интересную книгу автора

темноту. Было всего семь вечера, но городок как вымер, и, кроме нескольких
светившихся вдалеке окон, я не заметил ни единого признака жизни.
- Не беспокойся, - сказал мастер Иегуда, - сейчас за нами приедут.
Он взял меня за руку и хотел было сжать покрепче, но я ее выдернул.
- Держите свои лапы подальше, мистер Мастер, - сказал я. - Вы уж небось
решили, будто я ваша собственность, а вот фиг.
Когда я произнес эти слова, секунд через девять в дальнем конце улицы
появился крытый брезентом фургон, запряженный крупной серой лошадью. Фургон
был точь-в-точь как в вестерне у Тома Микса, который я видел летом в
"Кино-Паласе", но Бог ты мой, на дворе-то был 1924 год, и когда эта рухлядь
понеслась по улице, грохоча всеми своими досками, я решил, будто мне
мерещится. Однако мастер Иегуда при виде фургона замахал рукой, а через
минуту тот был уже возле нас, и серая лошадь, с вырывавшимися из ноздрей
клубами пара остановилась, кося глазом и звеня сбруей. На козлах сидел
кто-то плотный, почти что круглый, закутанный в одеяла, в широкополой шляпе,
так что я даже не понял, мужчина это, женщина или медведь.
- Привет, мамаша Сью, - сказал мастер Иегуда. - Посмотри, кого я
привез.
Примерно минуту женщина смотрела на меня ничего не выражавшими,
холодными, как камень, глазами и вдруг ни с того ни с сего просияла улыбкой,
самой теплой и самой дружеской из всех, какие мне посчастливилось видеть за
свою жизнь. Во рту у нее торчало в лучшем случае зуба три, темные глаза
сверкнули, и я, заметив их блеск, решил, что она цыганка. Стало быть, эта
мамаша Сью хозяйка цыган, а мастер Иегуда ее сын, и он Князь Тьмы. Сейчас
они отвезут меня в замок, откуда нет возврата, и либо сегодня же ночью
съедят, либо превратят в раба, в ничтожное пресмыкающееся, какого-нибудь
евнуха, с шелковой банданой на голове и кольцом в ухе.
- Прыгай сюда, сынок, - сказала мамаша Сью. Голос у нее оказался до
того хриплый и не женский, что если бы не мелькнувшая уже улыбка, я
перепугался бы до смерти. - Сзади есть одеяла. Коли ты большой и
соображаешь, что для тебя хорошо, что плохо, то уж сообразишь и как их
употребить. Ехать долго, ночи холодные, а ты же не хочешь добраться до места
с отмороженной задницей.
- Его зовут Уолт, - сказал мастер, взбираясь позади нее на козлы. -
Безмозглый бродяжка с кабацких задворков. Если меня не подводит чутье,
именно его я искал все годы. - Тут, повернувшись ко мне, мастер почти
сердито добавил: - А это, малыш, мамаша Сью. Веди себя хорошо, и тебе
воздастся добром. Попробуй ее разозлить - пожалеешь, что родился на свет.
Она беззубая, толстая, только лучше матери у тебя не было.
Я не знал тогда, сколько мы ехали. Наш дом стоял в степи, от городка в
шестнадцати или семнадцати милях, но узнал я об этом намного позже, а тогда
фургон покатил по дороге, я забился под одеяла и быстро уснул. Проснулся я,
когда фургон уже стоял. Меня разбудил мастер, легко пошлепав по щекам, а
иначе наверняка я проспал бы там до утра.
Мамаша Сью осталась распрягать лошадь, а мы пошли в дом, где первая
комната оказалась кухней: она была пустая, с дровяной печкой, тускло
светившейся в одном углу, и мерцающей керосиновой лампой в другом. За столом
сидел и читал книгу черный мальчишка лет примерно пятнадцати. Причем не
коричневый, как большинство негров, которых я видел в Сент-Луисе, а
совершенно, абсолютно, до такой степени черный, что отливал синевой. Он был