"Пол Остер. Ночь оракула" - читать интересную книгу автора

Президент-стрит, я увидел на противоположной стороне писчебумажный магазин.
Он вклинился между обувной мастерской и круглосуточно открытым винным
погребком, единственным ярким пятном в ряду обшарпанных, неказистых
строений. Судя по всему, магазин появился здесь совсем недавно, но при всей
своей новизне и витринной завлекательности (в башнях из шариковых ручек,
карандашей и линеек угадывался силуэт Манхэттена) "Бумажный дворец" был
слишком уж маленьким, чтобы сулить какие-то открытия. Тот факт, что я все же
пересек улицу и вошел внутрь, говорит лишь о том, что в глубине души я хотел
вернуться к работе - просто я этого еще не осознал, желание вызревало во мне
подспудно. После того как в мае я вышел из больницы, я не написал ни
строчки, ни одного слова, и главное, даже не собирался. А тут вдруг после
четырех месяцев апатии и молчания мне взбрело в голову закупить все сразу:
новые ручки и карандаши, блокнот для записей, чернила и ластики, отрывные
листки и папки, - короче, полный боекомплект.
За кассой при входе сидел китаец, на вид моложе меня, и, еще до того
как я переступил порог, через стекло я увидел, как он, склонившись над
блокнотом, аккуратно выводит столбцы цифр простым карандашом. Хотя то утро
выдалось прохладным, на нем была рубашка с короткими рукавами, такая,
знаете, летняя распашонка, из которой торчали смуглые руки-спички. Когда я
открыл дверь, раздался легкий перезвон, и он на секунду оторвался от дела,
чтобы приветствовать меня вежливым кивком. Я кивнул в ответ и не успел
открыть рот, как он уже вернулся к своим расчетам.
То ли движение на Корт-стрит на время поутихло, то ли витринное стекло
было таким толстым, но только, идя по проходу, я, пока единственный
посетитель, поразился этому безмолвию. Тишина стояла такая, что слышен был
скрип карандаша. И когда сегодня, спустя годы, я возвращаюсь к тому утру,
первое, что вспоминается, - это отточенный грифель, карябающий по бумаге.
Если история, которую я собираюсь рассказать, имеет какой-то смысл, то ее
начало здесь, в эти самые секунды, когда из всех мыслимых звуков на свете
остался только этот скрип карандаша.
Я шел по проходу, то и дело останавливаясь, чтобы изучить товар. В
основном это были школьные принадлежности и все для офиса, стандартный
набор, однако продуманный до мелочей, полки просто ломились от изобилия, я
диву давался, как это все здесь разместилось: одних только медных скрепок
шесть видов и добрая дюжина всевозможных зажимов для бумаги. Завернув за
угол, я двинулся по следующему проходу обратно к выходу, и тут я углядел
целую полку роскошных импортных вещиц: итальянские записные книжки в кожаных
переплетах, французские ежедневники, японские папочки из рисовой бумаги. А
еще две стопки тетрадей - немецкие и португальские. Последние выглядели
особенно завлекательно - твердый переплет, бумага снежно-белая в клеточку,
плотная, с тисненым вензелем. Стоило мне подержать одну такую в руках, и я
уже знал, что без нее я не уйду. Не то чтобы она была какая-то шикарная или
изысканная - наоборот, вещь чисто функциональная: самая что ни на есть
простая, неброская, удобная, явно не из тех, что покупают в подарок. Мне
понравился матерчатый переплет, а еще размер: 9? ? 7? дюймов, покороче и
пошире общепринятого стандарта. Не могу сказать, в чем тут дело, но этот
формат радовал глаз, и, держа тетрадь в руках, я испытывал почти физическое
наслаждение, внезапный прилив необъяснимой полноты бытия. В стопке
оставалось всего четыре штуки - черная, красная, коричневая и синяя, и мой
выбор пал на синюю тетрадь, лежавшую сверху.