"Александр Николаевич Островский. Бедная невеста " - читать интересную книгу автора

времени в изнеможении, потом заливается слезами.
Анна Петровна. Машенька! Машенька! Что ты? Что с тобой?
Милашин (в сторону). Что же это такое!
Марья Андреевна. Ничего, это пройдет. Мне дурно что-то. Не
беспокойтесь.
Анна Петровна. Поцелуй меня, Машенька! Умница ты моя...
Марья Андреевна. Что, маменька, хороший он человек?
Анна Петровна. Хороший! Уж я не отдам тебя за дурного.
Марья Андреевна (в слезах). Он меня станет любить? Если он меня будет
любить, и я его буду любить.
Анна Петровна. Да о чем же ты плачешь-то, глупенькая?
Милашин. Неужели это вас удивляет, что Марья Андревна плачет? Это
странно!
Анна Петровна. А что ж тут, батюшка, странного? Она сама объявила
желание выйти за Беневоленского, а теперь плачет. Чем же не партия?
Милашин. А что ж особенно завидного в Беневоленском?
Анна Петровна. А то, что ты молод еще судить-то постарше себя. Он
солидный человек, с небольшим в тридцать лет уж состояние имеет, делом
занимается, а у вас все гулимоны да пошлости на уме.
Милашин. Состояние! А где взял он это состояние, спросить надобно. У
нас совесть есть, оттого и состояния нет. Состояние нажить немудрено.
Анна Петровна. Да, поди вот, наживи, да тогда уж и разговаривай!
Милашин. Я и теперь могу рассуждать, кто честный человек, а кто нет.
Счастье не в богатстве, а в душевном спокойствии. Соединить свою судьбу с
таким человеком, которого, того и гляди, отдадут под суд...
Анна Петровна. Да, очень нужны мне все эти резоны! Я, батюшка, мать!
Так, зря, дела не сделаю. Еще молод очень учить-то меня! Наживи-ка своих
детей, да тогда и выдавай, как знаешь. Учить-то всякий умеет, а попробуй-ка
за дело-то взяться, так и нет ничего. Все одни фантазии дурацкие. Вот тут с
вами табатерку потеряла. О! чтоб вас! Дарья! Дарья!
Дарья (входит). Что угодно?
Анна Петровна. Что глаза-то вытаращила! Сыщи табатерку!
Дарья уходит.
Милашин. Меня вы можете бранить, сколько вам угодно, а за что же должна
гибнуть Марья Андревна?
Анна Петровна. Поди ты, я тебя и слушать-то не хочу. А она должна
понимать, кажется, что такое мать для нее. Чего мне стоило ее вырастить-то.
Надо мне видеть от нее какое-нибудь утешение. Полно плакать-то!
Марья Андреевна. Разве я вам, маменька, не угождала? Разве вы были
недовольны мной когда-нибудь?
Анна Петровна. Что там про старое толковать, я того и знать не хочу.
Легко ли дело, нужно мне очень помнить, когда ты мне угодила, когда нет. Вот
теперь я вижу твою благодарность. Мать на старости лет ни дня, ни ночи покою
не знает, женское дело, измаялась вся. Нашла ей жениха, что она и сама-то
его не стоит, а она плачет да убивается, как будто я ей злодейка какая!
Марья Андреевна. Да ведь я, маменька, согласна.
Анна Петровна. Вижу я, как ты согласна-то.
Входит Дарья,
Что ты еще?
Дарья. Табатерку извольте.