"Александр Николаевич Островский. Старый друг лучше новых двух " - читать интересную книгу автора

Орест (проводит просителя в кабинет). Пожалуйте! Пожалуйте! Мы ваше
дело знаем: ваше дело правое. (Проситель уходит.) Правда, пословица-то
говорится: "У всякого плута свой расчет!" Вот хоть бы нашего барина взять!
Ума у него нет. С судейскими со своими или и с нашим братом хорошего
разговору от него нет, умного (нюхает табак), чтобы стоило внимания. Лепечет
много языком-то, а ничего не складно, безо всякого рассудка, что к месту,
что не к месту - так, как шелаш какой. А вот с просителями так он свое дело
знает, - такой тон держит, что любо на него смотреть. Строгость на себя
напустит, точно в меланхолии в какой сделается, и язык-то у него не
ворочается; так проситель-то вздыхает, вздыхает, пот его прошибет; выйдет из
кабинета-то, точно из бани; и шинель-то станет надевать - вздыхает, и по
двору-то идет - все вздыхает да оглядывается. А с кем так и лаской: и по
плечу треплет и по животу гладит. Вот эту-то политику он знает! Нужды нет,
что не умен, а на эти дела тонок. Ну, и живет себе, как сыр в масле
катается. Так-то вот и наш брат, - всякий должен себя понимать! Кто что
умеет, то и делай, а не за свое дело не берись! Я теперь... я все могу, а в
хороший дом я служить не пойду. Потому, во-первых - лета, во-вторых -
болезнь во мне: в ногах лом стоит; опять же по временам слабость у меня к
этой дряни (плюет), к этому проклятому вину. В хорошем доме ума не нужно,
там ловкость, и чтобы в струне человек был, потому завсегда ты на виду. А
мне теперь нужен покой! Мне, по моему характеру, только и жить у подьячих!
Ни одежи от тебя не требуется, ни чистоты, - знай только обращение с
просителями. А коли я умею обойтись с человеком, так мне и жаловаться не
нужно. У барина свой доход, а у меня свой: потому в моей власти допустить к
барину и не допустить. И ежели бы я не был подвержен, по своей слабости,
этой временной болезни дня на три и на четыре в месяц, большие бы у меня
капиталы были; по здешнему дому оно, конечно, сокращать себя не стоит,-
удовольствия этого лишать; да только вот что: как наберешься этого угару,
так много у тебя зря денег выходит.
Входит Анфиса Карповна.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Орест и Анфиса Карповна.
Анфиса Карповна. Есть кто-нибудь у барина?
Орест. Проситель сидит.
Анфиса Карповна. Купец или благородный?
Орест. По-немецки, а должно быть, купец.
Анфиса Карповна. Я тебе, Орест, давно говорила, чтобы ты с купцов денег
не просил, а ты все-таки своей привычки не оставляешь. Я ведь все вижу. В
передней помешают тебе, так ты за ворота выскочишь да там пристаешь, словно
нищий.
Орест. Эх, сударыня!
Анфиса Карповна. Что: эх, сударыня? И для нас это страм; подумают, что
вы у нас нужду терпите.
Орест. Эх, барыня! Из чего служить-то?
Анфиса Карповна. Ты жалованье получаешь.
Орест. Какое жалованье, сударыня! Стоит ли оно внимания.
Анфиса Карповна. Так зачем же ты живешь, коли ты недоволен жалованьем?