"Александр Николаевич Островский. Старый друг лучше новых двух " - читать интересную книгу автора

Пульхерия Андревна. Нет, Татьяна Никоновна, как ни остерегайся, а
всякое дело со временем все уж откроется. Вот у богатых да у знатных
такие-то пассажи бывают, так уж как стараются скрыть! а глядишь, после через
людей или через кого-нибудь и выдет наружу. Ну, а уж в нашей стороне,
кажется, муха не пролетит, чтобы этого не знали.
Татьяна Никоновна. Да послушайте, Пульхерия Андревна, неужели ж вы что
серьезное про Оленьку знаете?
Пульхерия Андревна. Серьезное не серьезное, там как рассудите. Конечно,
для девушки мараль. Только вы не подумайте, чтобы я кому-нибудь, кроме вас,
сказывала. Сохрани меня господи! Ну, разумеется, Васютин обольстил ее тем,
что жениться на ней обещал; мне ее товарка сказывала.
Татьяна Никоновна. Ах-ах-ах-ах-ах-ах! Да когда же, матушка, когда?
(Плачет.)
Пульхерия Андревна. А когда она жила у хозяйки. Они и теперь видятся, и
я знаю даже где.
Татьяна Никоновна. Ну, уж погоди же, теперь вернись только домой, я
тебе задам! Эко наказанье с дочерьми! (Утирает слезы.)
Пульхерия Андревна. Уж теперь ни бранью, ни слезами дела не поправите,
а вы лучше смотрите за ней хорошенько.
Татьяна Никоновна. Уж я ее теперь с глаз не спущу.
Пульхерия Андревна. Однако прощайте! Заболталась я с вами, а мне еще
надобно кой-куда зайти. Прощайте! (Целуются. Уходит и сейчас же
возвращается.) А ведь Илья-то Ильич вчера опять пьяный домой приехал.
Скажите, пожалуйста, я вас спрашиваю, когда это кончится? Ведь ты женатый
человек, ведь ты обязан семейством! Коли нет в тебе стыда перед людьми-то,
ты хоть бы стен посовестился! Сколько у него детей-то? Знаете? Ведь пятеро.
Каково же это! Прощайте! Некогда, право некогда. (Уходит и опять
возвращается.) А я и забыла вам сказать. Ведь я в горе.
Татьяна Никоновна. Что за горе у вас? может, так, шутите?
Пульхерия Андревна. Какие шутки! Этакого варварства... Этакого
тиранства... Нет, этого нигде не бывает. Разве только уж в самом низком
классе.
Татьяна Никоновна. С мужем опять что-нибудь?
Пульхерия Андревна. Ведь уж все нынче носят бурнусы, уж все; кто же
нынче не носит бурнусов?
Татьяна Никоновна. Ну так что же?
Пульхерия Андревна. Ну вот одна знакомая и продает бурнус, совсем
новенький. Я в надежде-то на своего дурака и говорю ей: "Вы, моя милая, не
беспокойте себя, не носите ни к кому, а приносите прямо ко мне: мы его у вас
купим". Ну вот она его и приносит. Думаю: что делать? И себя-то поддержать
перед ней хочется, да и мужа-то боюсь; ну. как он при постороннем человеке
историю заведет! Подымаюсь я на хитрости. Надеваю бурнус, беру на себя
равнодушный тон и говорю ему: "Поздравь меня, мой друг, с обновкой!" Я
думала, что хоть после он и побранит меня, уж так и быть, а все-таки при
чужом человеке не захочет уронить меня и себя.
Татьяна Никоновна. А что же он?
Пульхерия Андревна. Что он? Обыкновенно что. Для него первое
удовольствие жену унизить, и норовит все при посторонних людях. И шутки у
него, знаете, самые неприличные: "Вы, говорит, ее не слушайте; это она к
зубам грезит; с ней, говорит, это бывает". - "Но за что же, однако,