"Александр Николаевич Островский. Трудовой хлеб " - читать интересную книгу автора

Корпелов, Чепурин, Грунцов, Евгения и Наташа.
Наташа. Он правду говорит. Здравствуйте, господа! (Садится у стола
между Грунцовым и Евгенией.)
Евгения. Да как же он смеет любовником называть?
Наташа. А как же назвать-то? Конечно, любовник. Чайку бы поскорей,
устала; а денег не принесла, дяденька, подождать велели.
Корпелов. Не печалься, денег добудем; у меня есть в запасе старый
товарищ, Матвей Потрохов. Богат, как Крез, а главное, сам навязался:
"Приходи, говорит, когда нужно будет; мой бумажник всегда открыт для тебя".
Надо ему сделать честь, занять у него! А вот ты нас словечком-то ушибла
немножко.
Наташа. Каким словечком? Любовник? Что ж, дело очень обыкновенное. Кабы
мы были барышни как следует, так об нас и честней бы говорили. Барышни-то
как замуж выходят? Придет в дом сваха, запрется с маменькой и шепчутся,
потом маменька с папенькой запрутся и шепчутся, потом по всему кварталу
шепот пойдет. Все шепчутся, а барышня ничего не знает, сидит в зале и на
фортепьянах играет.
Чепурин. Все это так точно-с.
Наташа. Потом снарядят старух разузнавать, каков человек; те всю
подноготную выведают. Потом жених станет ездить в дом, благословят образом;
а барышне останется только ходить, обнявшись с женихом, да поминутно
целоваться. И чем больше народу смотрит на них с улицы, тем лучше.
Чепурин. Все это верно-с. Еще у окон-то соседи подмостки сделают,
скамеек из своих домов натаскают да считают, сколько раз поцеловались:
"Нынче, говорят, столько, а вчерась столько-то"; да спор из этого подымут.
Наташа. А мы с тобой, Женечка, должны сами женихов выбирать; а ведь для
этого нужно познакомиться, видаться почаще, говорить по душе. Ну вот и пошел
разговор, что любовник. А все дяденька виноват.
Корпелов. Коли не кто другой, так, должно быть, я; надобно же
кому-нибудь быть виноватым.
Наташа. Плохо за нами смотрите, никогда не побраните нас, коли мы
ленимся работать, - позволяете из дому уходить, куда нам угодно.
Чепурин. Это действительно с вашей стороны упущение, и никак нельзя вам
за это чести приписать, потому как вы в доме живете заместо старшего.
Корпелов. То-то и есть, что не старший, а заместо старшего; я и на
свете-то живу не человеком, а заместо человека. Я и на службе-то был заместо
кого-то, потому что служил исправляющим должность помощника младшего
сверхштатного учителя приходского училища. Прослужил я целых три месяца,
вышел в отставку и аттестат два раза терял, и живу теперь по копии с
явочного прошения о пропавшем документе. Признаться вам сказать, друзья мои
и сродники, уж начинаю я сомневаться, сам-то я не копия ли с какого-нибудь
пропавшего человека.
Наташа. Вот от вашей оплошности, дяденька, могла бы беда случиться; да
на мое счастье, человек-то вышел хороший. Увидала я его у знакомых у своих и
полюбила. Уж, видно, без этого не обойдешься. Так ли, Женечка, милая?
(Целует ее.) Ну, да важность-то бы небольшая: вздыхала б я издали, а дома
когда и поплакала... А вышло то, чего я и не ожидала, вижу, что и он меня
любит. Я, по простоте, сразу: "Любишь, так женись", - говорю. А он говорит:
"Изволь". Да так, вдруг, не задумавшись. Как хотите, господа, а ведь это