"Андрей Островский. Исход (Рассказ в трех частях с прологом и эпилогом) " - читать интересную книгу автора

люблю. Это когда готов прощать. Готов перешагивать через себя. Когда готов
меняться. Когда готов совершать необдуманные поступки. Когда готов
заботиться и помогать... Когда готов жрать все, что тебе перепадает! Когда
готов жертвовать! Черт возьми...
Словом, я никогда до нее такого не испытывал. И не думал, не
подозревал, что способен испытывать. Когда человек любит в первый раз - я
говорю сейчас о "первой любви", случающейся так или иначе со всеми - он
склонен преувеличивать. Но потом он уже в состоянии отличить любовь от
наваждения. Я не мог ошибаться. Да я и не ошибался...
Есть периодически возникающее чувство единственности. В некоторых
ситуациях у человека появляется абсолютная уверенность, что тот или иной
путь единственно верен. Хотя альтернатив может быть масса, и просчитать
каждую из них попросту невозможно. Даже одну из них - весьма проблематично.
Но есть твердая уверенность. Шестое чувство...
Также было и в моем случае. Что это значило? Жить только ради нее. Жить
для нее. Уничтожить себя. Но в этом и весь подвох! Уничтожить себя можно
только физически. И никак иначе...
Я жил ей. Но требовал. Требовал. Требовал! Внимания, благодарности.
Интереса, восхищения, страха. Понимания, поддержки. Действий, поступков.
Смирения. Подчинения, преклонения, черт возьми! Я вел себя, как человек. Как
обычный человек. Нельзя... Нельзя, черт возьми, нельзя быть обычным со столь
необычным созданием! Почему? Почему ты понимаешь это только потом, когда уже
поздно?!
Винер чуть было не опрокинул чернильницу.
- На ее месте образовалась черная дыра. Огромных размеров. Чертова
сингулярность! Знаете, как больно, когда останавливается время? До нее я не
знал, что такое боль. Я до сих пор этого не знаю. Я не постиг глубины.
Истинной глубины боли. Она всякий раз отдаляется, подобно линии горизонта. И
повсюду знаки... Семиотическое поле, сотканное из образов-напоминаний тех
самых мелочей, которые были мелочами считанные мгновения, но, расширившись,
заполнили весь объем психической составляющей. Все то, что раньше приносило
невероятное удовольствие, заставляло восторженно трепетать, превратилось в
смертоносную символику, норовящую прикончить тебя выстрелом в сердце, стоит
только слегка ослабить контроль. И ведь ни одного промаха, ни одного!
Любить...К этому слову трудно подобрать достойный эпитет. Любить -
танцевать со смертью, будучи связанным по рукам и ногам. Пока звучит музыка,
ты в безопасности, главное не оступиться. Но стоит ей умолкнуть, и ты не
можешь сопротивляться - смерть селится в тебе, находя твой внутренний мир
достаточно уютным пристанищем. Жить со смертью внутри, жить, умирая
ежесекундно - испытание не из легких.
Я не виню ее. Скорее всего... Я не виню себя. Вина тут вообще ни при
чем...
Винер обхватил голову руками. Боль все больше и больше сжимала тиски
усталости, не забывая награждать щедрыми порциями свинца и без того
доведенные до изнеможения веки...
Снег уже не казался холодным. Разминая его в руке, Винер не слышал
хруста. Он не слышал снег, который, казалось, вообще растерял всякие
качества - то ли по рассеянности, то ли с какой-то целью. "Такое ощущение,
что осталось только название, и именно его, название, я и созерцаю". Раз,
два. "Какая дурная мысль...". Винер успел подружиться с тишиной, и поставить