"Ян Отченашек. Ромео, Джульетта и тьма (Повесть) " - читать интересную книгу автора

он ответит? Что я сошел с ума? Конечно! Нет, надо подождать, прощупать его,
может быть, завтра... Придется врать",- заключил он огорченно.
- А что, собственно, произошло? - спросил он неуверенно.
- Что? Ничего особенного. Войта заходил, спрашивал тебя. Вот и все.
Что отвечать, если не хочешь еще глубже погрязнуть во лжи? Ничего.
Стиснуть зубы и спрятать глаза. И молчать.
Этой ночью он засыпал, охваченный противоречивыми чувствами. Что
изменилось с сегодняшнего вечера? Его обуревали страх и странная радость,
любопытство и гордость. Ее зовут Эстер. Какое имя! И он спас ее. Конечно!
Куда бы она пошла? Он повернулся и лег навзничь, закинув руки за голову.
Долго не мигая смотрел на потолок, пытаясь представить себе ее белое лицо с
огромными темными глазами, волнение отгоняло сон. Спать, спать, а как только
взойдет солнце - к ней...
Завтра, завтра!
На следующий день после полудня все громкоговорители города сообщили,
что утром 27 мая 1942 года в Праге было совершено покушение на имперского
гаулейтера Гейдриха. Чей-то твердый, ровный и безличный голос, голос-машина,
разносимый радио по затихшим улицам, повис над стенами домов, и эхо дробило
его.
Голос застиг Павла на углу их улицы. Юноша прислушался, затаил дыхание.
В первое мгновение он смог разобрать лишь обрывки фраз. И остальные прохожие
не могли сначала ничего понять... В глазах у всех вопрос.
Что, собственно, произошло? Слушайте!
...за поимку преступников... десять миллионов крон... в районе
оберландрата... чрезвычайное положение... запрещается выходить из дому позже
двадцати одного часа... закрываются все... кто... после указанного времени
появится на улице, будет расстрелян...
Вслед за сообщением наступила странная тишина. Трамвай равнодушно
спускался вниз по центральной площади, жалобно повизгивая несмазанными
тормозами.
Голос зазвучал снова...

III

- Ведь это же идиотизм! - раздраженно заявил подмастерье Чепек. Был
обеденный перерыв. Чепек восседал на стуле и мрачно поедал из кастрюльки
постный гуляш, близоруко щурясь на него через очки и запивая это "лакомое"
блюдо дрянным пивом. Никто не ответил ему. Всем было известно, что если уж в
его лысой голове засядет какая-нибудь нелепая идея, то ее ничем не выбьешь.
- Трудно сказать,- неопределенно бормочет мастер, и его взгляд
настороженно обшаривает мастерскую. Здесь, кроме них, еще двое. Вихрастый
ученик Пепик орудует веником, политика его не занимает, у него свои
интересы. И Павел. Тот сидит у окна, глядит на улицу и постукивает линейкой
по гладильной доске.
Полуденное солнце уперлось в стену дома напротив.
Вид мастерской успокаивает портного. Все в порядке. Ох, этот Чепек!
Смутьян! Кто-кто, а он-то уж его знает. Они портняжат вместе еще с первой
мировой войны, и ему прекрасно известны крайние взгляды помощника. Частенько
они спорят до хрипоты, но это не метает им оставаться добрыми друзьями.
Мастер сносит от него даже обвинения в чрезмерной осторожности,