"Ян Отченашек. Ромео, Джульетта и тьма (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Она вспоминала. Руки со сцепленными пальцами лежали на коленях, лицо
ясное.
- Летом еще ничего; у нас был садик, у мамы росли там розы и георгины.
А потом пришлось посадить овощи - морковь, цветную капусту и немного
картошки. Ботвой кормили кроликов. Ты когда-нибудь видел крольчат? Совсем
крохотных? У них мягонькие мордочки, а когда такой дотронется до ладошки,
это просто... А папа разводил пчел. Но тебе этого не понять, по тебе сразу
видно, что ты из
Праги.
- Это еще почему? Она засмеялась:
- Ты такой бледный, нежный. Как стебелек хмеля. Он досадливо перебил
ее:
- Ничего подобного! Я сильный, не воображай.- Явно задетый, он
приподнялся.- Доказать? Смотри!
И прежде чем девушка успела опомниться, обхватил ее правой рукой за
плечи, левой под коленями и поднял. Уф! Странно, она была тяжелей, чем
казалось. Он подбросил ее. Девушка защищалась обеими руками и смеялась
звонким смехом. Он уронил ее на старую кушетку и испуганно приложил палец к
губам.
- Тесс! Ради бога! - Он кивнул головой в сторону мастерской, и смех
оборвался. Они смотрели друг на друга молча, запыхавшись. Летели секунды. Он
провел ладонью по лицу - его обычный жест в моменты растерянности или
смущения.
- Правда,- сказала девушка одобрительно,- ты сильный.
Он скромно пожал плечами.
- Достаточно... если понадобится...
За дверями тарахтела швейная машинка, палящее солнце стояло над
двориком. Двор был похож на коробку без крышки, в которую солнце без всякой
жалости льет зной. На раскаленной мостовой разлеглась кошка, неподвижная,
изнуренная жарой. Мальчишка пинал ногами мяч.
- Я пойду,- сказал вдруг Павел в наступившей тишине.
- Тебе нужно?
- Меня ждут к обеду. Старики будут беспокоиться.
- Ты придешь? Он кивнул.
- Скоро?
- Скоро...
- Сегодня?
Он улыбнулся успокаивающе.
- Сегодня. Конечно,- сказал он, уже ухватившись за ручку двери.

IV

...Это очень походило на воровство. У Павла заранее начинало колотиться
сердце и кусок застревал в горле. Все эти дни они ужинали в напряженном
молчании, приборы неприятно звякали, и Павел, упрямо опустив глаза, ерзал на
стуле под вопрошающим взглядом отца. С каждым днем будет все труднее уносить
тарелку в свою комнату и отделять скудную порцию в припрятанную кастрюльку.
Чудо, что все до сих пор еще не открылось!
Удалось! Павел топтался в передней, медлил, потом сунулся в кухню,
чтобы решительно и без долгих объяснений заявить, что идет играть в шахматы.