"Ян Отченашек. Ромео, Джульетта и тьма (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Звезды - это миры, миллионы миров, а месяц - остывший шар. Поэты ничего в
этом не смыслят; все это математика, телескопы и цифры, фантастические
формулы...
Он рассказывал, а девушка, словно устыдившись своих слов, молчала.
Павел протянул руку и погладил ее по плечу, будто желая извиниться за
прозаическую трезвость своих суждений. Но ведь она не знает этого. Он хочет
быть ученым,
- Ты обиделась?
- Нет. Ты, наверное, прав, а я просто дура.
На крыши спускались сумерки, в их каморку уже закрадывалась тьма, но
лампу зажигать не хотелось. С галереи лился желтоватый свет, процеженный
через сито занавесок, где-то бормотало радио. Все эти звуки - голоса старого
дома - были знакомы ему. Ритмичный стук молотка рассказывал, что молодожены
с третьего этажа купили мебель и мужу приходится самому приводить в порядок
этот хлам, приобретенный у старьевщиков; сами знаете - в нынешние времена...
Из мастерской художника, что забралась под самую крышу, слышатся аккорды
гитары и приглушенное пение. Художник разгоняет мышей и тоску. Недавно от
него ушла жена, на галерее до сих пор судачат: "Вертихвостка!" Но находятся
защитницы: "Ах, бабочки милые, да кому охота жить в вечной нищете, в дыре
под самой крышей и нюхать вонь скипидара?"
Голоса, звуки. А над всем этим раскинулось молчаливое мерцающее небо.
Павел смотрел, и ему казалось, что он слышит, как, свистя, проносятся в
холодных пространствах миры.
- Павел!..
Он встал, чтоб опустить штору, но голос девушки остановил его.
- Ты когда-нибудь испытываешь страх?
- Перед чем?
- Перед всем... перед жизнью.
- Он колебался.
- Иногда...
- А я - постоянно.
- Чего ты боишься? Мышей? Я поставлю мышеловки,- пошутил он невесело.
- Не смейся надо мной. Мне не с кем больше поделиться. Страх все время
гложет меня. Даже когда я думаю совсем о другом, даже когда смеюсь. Словно
подстерегает, прячется где-то здесь, под сердцем...
- Мой отец говорит, что только камни ничего не боятся. Они неживые.
Он наконец поднялся с кушетки и опустил затемнение, включил лампочку,
свет упал на ее лицо. Девушка зажмурилась, заморгала. Он попытался пошутить.
Он так боялся ее мыслей.
- Как дела, синьорина Капулетти? Что поделывает ваш отец? Все еще
враждует с Монтекки?
- Нет, ему не до того. Он в Терезине... надеюсь... Ему стало стыдно за
неуместную шутку, кровь ударила в голову. Но, как это ни странно, его слова
не обидели ее, она просто констатировала факт, глядя на него снизу вверх с
такой всепрощающей улыбкой. Павел подсел к ней поближе и принялся
внимательно разглядывать ее.
- Почему ты смотришь на меня? Я тебе не нравлюсь?
- Ты же знаешь, что это не так,- возразил он.- Ты мне очень
нравишься... Правда!
- А чем? - настаивала Эстер упрямо. Павел с минуту колебался,