"Ян Отченашек. Ромео, Джульетта и тьма (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Просто так...
- Не знаю. Наверное, когда мы встретились. Или когда ты уплетала хлеб.
Вчера утром, когда ты спала, мне страшно хотелось поцеловать тебя. Но я
побоялся разбудить. Когда?.. Я и сам не знаю.
Юноша застыл в нерешительности. Он сцепил тонкие пальцы, хрустнул
суставами и потянулся, сладко застонав, словно проделал трудную работу. На
его лице блуждала виноватая улыбка.
- Ведь ты не сердишься, правда? Если бы...
Она решительно покачала головой и обхватила руками колени.
Павел заглянул ей в глаза и понял бесссмысленность своего вопроса. Ее
глаза сияли. Эстер положила руки ему на плечи. Он невольно зажмурился. Она
легонько коснулась губами его губ и по-детски засмеялась. Потом вздохнула:
- Боже мой, Павел... ведь я тоже... разве ты не понимаешь, что и я...
люблю тебя. Да! Будь что будет: люблю тебя, Павел, милый!
Каждая любовь имеет свою историю. Иногда очень короткую. Так сказать,
историю в миниатюре. У нее есть время роста и зрелости. Солнечные взлеты и
стремительные паденья. Свои бури и ненастья.
Когда Павел возвращался домой, улицы ему казались полными света. Это
было, конечно, не так. Свет был в нем, вокруг царила тьма. В лучах этого
света он казался себе сильным, его удивляло богатство чувств, пробудившихся
в нем. Прежний Павел, который не знал Эстер, заурядный, ничем не
примечательный юнец, вызывал в нем жалость. Как он жил? И жил ли вообще?
Ходил в школу, читал книги, ждал чего-то от жизни, о чем-то мечтал, дружил с
обыкновенными ребятами. Это был совсем иной человек.
Но дом был все таким же, неизменным, знакомым до последней мелочи. Он
жмурился на яркий свет лампы. Родители сидели друг против друга и молчали.
На шкафчике приглушенно играло радио. На приемнике висела табличка: "Помни,
за прием заграничных станций тебе грозит тюрьма или смерть!" Мать на
деревянном грибке штопала носки. Когда-то он любил возиться с этим грибком.
Вдруг ему пришло в голову, что его старики затеяли игру. Игру в спокойствие.
Отлично! Он присоединяется! Нарочито зевнув, Павел взялся за еду. И лишь
когда он уже пил жидкий кофе, делая вид, что его больше всего на свете
занимает помятый кофейник, отец положил раскрытую книгу на стол и заговорил:
- Ты ничего не хочешь нам рассказать, Павел? Юноша поставил чашку и
покачал головой.
- Нет... мне нечего...
- Ты ходишь как лунатик. Конечно, тебе уже восемнадцать, но я боюсь,
как бы ты совсем не потерял голову. Ты ведь знаешь, что творится вокруг.
Самое разумное сейчас - сидеть дома...
Он умолк, перехватив взгляд сына. Увидел в нем только протест - немой,
твердый протест.
- Не знаю, что особенного вы заметили во мне.- Павел встал и, ничего
больше не добавив, ушел в свою комнатку, сам того не желая, резко хлопнув
дверью.
Старики остались одни. Мать отложила деревянный грибок, он стукнул об
стол; молча, через роговую оправу очков взглянула на мужа. Тот поднялся,
собираясь спать.
- Нет, лгать он не умеет. И не хочет,- заметил старик словно про себя.-
Пока еще не хочет.
Он беспомощно пожал плечами и захлопнул книгу.