"Ян Отченашек. Ромео, Джульетта и тьма (Повесть) " - читать интересную книгу автора

абсурдно. Он ходит прохладными школьными коридорами, избегая знакомых. "Что
с вами? - в глазах классного руководителя вопрос.- Вы больны? Отвечали
прилично, но что-то, мальчик, вы мне не нравитесь!"
А товарищи: "Ты что, Павел, совсем уже спятил?" - "Я сегодня, наверное,
засыплюсь по немецкому".
Кто-то стоит перед классной дверью бледный как бумага, "И как
спрягается это их чертово "Sein"?.." "Adolf Hitler wurde in Braunau
geboren..." (Прим. "Адольф Гитлер родился в Браунау (нем.)".
- Да вылезай ты из своей норы, Павел, пойдем сыграем на бильярде!
Хватит зубрить.
Экзамены он выдержал. Аттестат выдали, оставили в покое!
А ему все безразлично.
Он плетется по улице, раскаленной июньским солнцем, и рядом, словно
собака, бредущая вслед за слепцом, тащится сои.
Свеженаклеенное сообщение на углу пригвоздило его к мостовой. Цепенея,
он прочел об уничтожении деревни, название которой слышал впервые. Вокруг за
спиной толпятся люди, читают.
Молчат затаив дыхание...
"Мужчины расстреляны, женщины отправлены в концентрационные лагеря,
дети... соответствующее воспитание! Деревню сровняли с землей..."
А рядом - новые списки расстрелянных. Павел расталкивает толпу, низко
опускает голову, боится взглянуть кому-нибудь в глаза.
Он бежит, мчится по улице. И снова рядом с ним двигается сон, птица с
человеческими руками. Павел прибавляет шаг, стараясь избавиться от страшного
сна. Он бежит к Эстер. Запыхавшись, замедляет шаг, ему кажется, что прохожие
оглядываются на него. Переводит дыхание, сует руки в карманы. А когда
поднимает глаза от однообразного, тысячи раз виденного каменного узора
мостовой, вздрагивает от ужаса, глаза вылезают из орбит, тело покрывается
холодным потом, ноги подкашиваются. Сон! Павел прижался спиной к телефонной
будке. У старого дома стоит приземистый черный автомобиль, подозрительно
знакомый "мерседес". Шофер ждет на тротуаре, засунув руки в карманы кожаной
куртки. Он курит, зевает, поводя глазами по стенам дома, по окнам. Кажется,
окна пусты, и жизнь на улице плетется обычным чередом. Но Павел знает,
черная машина приковала все взгляды, десятки расширенных страхом глаз следят
за ней сквозь ажур занавесок. Ужас охватил улицу, Павел ничего не видит, но
чувствует, как ужас струится в воздухе, словно горючий газ.
К ней, быстрее к ней! Я схожу с ума! Стучит в висках. Он отшатнулся от
будки и как лунатик двинулся к дому. Он идет. На свете не осталось ничего,
кроме черной машины. Весь мир поглотил туман; ему кажется, что он слышит
крики, слова команды! Нет, вокруг все тихо, лишь скрежещет трамвай, шумит
город... А этот автомобиль... Он как гигантский магнит, как лампа, к которой
слетается ночная мошкара... Павел идет. Готовый драться, рвать зубами...
Кто-то хватает его за рукав. Он поворачивает голову и видит знакомое лицо
соседа. Павел вынул руки из кармана, задержался.
- Не ходи туда, Павел,- шепчет сосед, не замедляя шага. Он держит его
за рукав и деликатно, но настойчиво тащит обратно.
- Что?..
- Они! За кем-то приехали. Ничего не знаю...
Павел пришел в себя у телефонной будки на углу. Солнце немилосердно
жжет, сверлит горячими лучами кожу, струйки пота стекают за рубашку.