"Ян Отченашек. Хромой Орфей" - читать интересную книгу автора

облупившиеся домики, кроличьи шкурки сушатся на заборах, треснувшая стена
старого кабельного завода, трубы и опять трубы, аэродром соседнего завода,
несколько промокших "мессеров", раскисшие поля; в неглубоких
ложбинах-грязные лоскутья снега, и лужи, и иззябшие деревья.
Вот тебе и мечтай.
Автобус стонет от напряжения, трясет на ухабах свою человечью начинку,
воняет древесным газом... Посадочная площадка с головокружительной быстротой
подстилается под крылья, блестит, как река на солнце... Вот первые виллы
предместья мелькнули за окном - сонные, исхлестанные ветрами, расслезившиеся
предвесенним дождем. Сел. Мотор еще раз грозно взревел и, стих. Войта снял
руки с рычагов управления, но никто, не ждет его, никто не ликует-просто
автобус извергнул его в ветреную сырость, и все.
Топай, наземная крыса!
Час пути туда, час обратно.
Еще с угла, увидел гордую виллу. Двухэтажный ларец с мезонином. Тот,
кто строил дом, не скупился на жилую площадь, на кирпичи. И вышло: не
монументальность, но огромность, правда, чуть аляповатая, однако и не совсем
уж безвкусная. Расчлененный фасад с полустершейся надписью: "Гедвига". Вилла
стоит на холме. Из окон второго этажа открывается широкий вид - река,
набережная, силуэт Вышеграда; из зимнего сада - Смиховская низина и горстки
вилл на противоположном склоне. Для того, кто передвигается на своих двоих,
путь от трамвайной остановки достаточно длинен: по крутым улочкам мимо
особняков бывших богачей. В домах, принадлежавших лицам неарийского
происхождения, поселились немцы - генералы и прочие могущественные особы.
Ветер гуляет здесь даже тогда, когда ниже, в городе, царит полное безветрие.
Просто как назло, говорила мама.
Из трубы тянулся к небу дымок; у калитки Войта столкнулся с паном
Кунешем - с паном полковником, как его величали на вилле. Кунеш запрещал
теперь называть себя так, да теперь это уже и не соответствовало истине:
Кунеш снял элегантный полковничий мундир в тридцать восьмом. Ныне он сидит
за перегородкой почтового отделения, штампует конверты... От былой роскоши
остались у него только выправка да еще отрывистая манера разговаривать.
Впрочем, в последние годы он редко открывал рот. Старый холостяк с
седыми висками, франт довольно облезлый. Он доводится братом милостивой пани
и потому бесплатно живет, в мансарде; он поселился там со своей престарелой
овчаркой и воспоминаниями о минувшей славе, не менее полинялыми, чем его
собака. Он никому не мешает - живет себе тихохонько, и только одного не
выносит: это чтоб в его присутствии упоминалось о политике, о положении на
фронтах и тому подобное. Он лично проследил, чтобы в доме во всех приемниках
удалили устройства, принимающие на коротких волнах; решительно и без лишней
сентиментальности велел убрать портреты прежних государственных деятелей,
все охотничье оружие и даже безобидные духовые ружья и пугачи - короче, все,
что хоть отдаленно напоминало оружие.
Однажды Алена, с прозрачным намерением подразнить его, спросила как-то
на лестнице:
- Дядя, когда же немчура сядет на горшок? Вы, как бывший маршал, должны
в этом разбираться. Кунеш так и застыл на ступеньках.
- Вы... вы все рехнулись! - в страшной тревоге прохрипел он. - Неужели
не помните, кем я был? Мне в десять раз больше грозит опасность, чем любому
штатскому! Напротив, через улицу, живет полковник их авиации... Вы что,