"Алексей Оутерицкий. Блондинка с загорелыми ногами " - читать интересную книгу автора

профессоров. Что своих, что американских.
- Ну, если коротко... В общем, появилась такая особенная плесень.
Откуда появилась, никто не знает. Только было про ту плесень предупреждение.
На гробнице одного древнего фараона написано то предупреждение было. Что
если ту плесень в мир выпустить, то миру конец. Свихнутся все окончательно.
И вот она появилась. Видно выпустил ее кто-то. Может, человечеству насолить
захотел, а может, по случайности роковой... Все. Рассказала. Короче уж
некуда.
- А что та плесень вредного вытворяет? - заинтересовалась Кузьминична.
- Изменяет сознание, - солидно пояснила Петровна.
- Как это?
- А так. Как ЛСД примерно. А может и того похлеще.
Кузьминична пораженно ахнула и на какое-то время даже прекратила
размахивать спицами.
- Неужто как ЛСД? - недоверчиво переспросила она.
- Точно. Так сразу два профессора в один голос говорят. Прям криком
кричат. Наш, русский, который Шрайбер, и ихний, американский, который
засекреченный. Не могут они оба врать. Чтоб одновременно. Они по разным
сторонам океана, им сговориться трудно.
- Ска-а-ажите пожалуйста... - Кузьминична опять принялась шевелить
спицами, но теперь делала это словно в замедленных кинокадрах, хотя минутой
назад те кадры были ускоренными. - Глупости это, - после непродолжительного
раздумья выдала она и, расслабившись, заработала спицами быстрее.
- Насчет чего?
- А насчет ЛСД.
- Почему? - вскинулась Петровна.
- А потому. ЛСД - это такие марки красивые, а плесень - она плесень и
есть. Вот почему.
- Так ведь ЛСД - тоже плесень, - возразила Петровна.
- Какая такая плесень! - Кузьминична опять прекратила вязать. - Говорю
же, это марки красивые. Дорогие, между прочим, марки. Каждая на две наши
пенсии тянет. И никакой тебе на них плесени.
- Но ведь в газете пишут... - начала было Петровна, но подруга
раздраженно отмахнулась от нее вязанием:
- На заборах тоже пишут. Не всему верить надо. Ты скажи мне лучше,
почему этот, который русский, который Натан, предупреждает об опасности этой
вредной для человечества плесени, а тот, который американец, он вроде бы как
спокоен?
- А потому, что ты слушать меня не хочешь! - Петровна победно потрясла
в воздухе газетой. - Тут же все подробно прописано! Тот, что американец, он
говорит, что его нации потому та фараоновская плесень не страшна, что у них
в головах давно своя плесень поселилась. Всерьез и надолго прописалась. И
никакая другая плесень с той ихней плесенью не уживается.
- Как это? - Кузьминична нахмурилась. - Что у них за плесень такая
своя?
- А вот так это. - Петровна пошелестела газетой, отыскивая нужные
строчки. - Американец говорит, что нация, которая разговаривает с
рисованными бобрами, обращаясь к ним "Господин Бобер" в надежде выпытать
секрет, отчего у тех хвостатых господ такие здоровые белые зубы, не
подвержена влиянию извне. И тем гордится. Так-то вот.