"Джойс Кэрол Оутс. Сад радостей земных " - читать интересную книгу автора

в сущности, одни и те же неумирающие сюжеты, к которым... возвращается
каждый художник, в каком бы веке, в каком бы виде искусства он ни творил".
Миф способен не только внести элемент стройности в ту картину сумятицы
текущей жизни, которую воссоздает писатель. За сумятицей и хаосом миф
опознает явления и начала, которые повторяются от эпохи к эпохе, не
растворяясь в потоке исторического времени. Уловленные еще "наивным"
сознанием людей, живших тысячелетия назад, эти противоборствующие начала
бытия выступают все более усложняющимися по мере накопления социального
опыта, но ядро остается неизменным. И оттого таким действенным средством
становится миф для художника, стремящегося дойти до самой сути вещей, не
обманываясь крайне причудливой, а иной раз почти распавшейся формой, которую
они приобретают сегодня. Оттого и оказываются неотъемлемым достоянием
современной литературы произведения, где миф словно бы творится у нас на
глазах, как это происходит у Гарсиа Маркеса, или, как у Фриша, подвергается
коренному переосмыслению с сатирическими целями, или помогает выявить
подлинный масштаб коллизии, развертывающейся в скучных декорациях
повседневности - вроде тех мелочных интриг, нескончаемых бытовых лишений,
карьеристских амбиций, исподтишка или открыто чинимых жестокостей, которые
предстанут читателю "Кентавра".
Этот укрупненный масштаб конфликта можно почувствовать уже в начальном
эпизоде романа, сразу же определяющем и его тональность, и поэтику,
построенную на постоянном столкновении мифологического и реального планов.
Во время урока естествоведения, читаем мы у Апдайка, кто-то запустил в
преподавателя железной стрелой, пробившей лодыжку, - возможно, и
отравленной, как та стрела, которая сразила Хирона. Миф и реальность не
соприкоснулись, а именно столкнулись, чтобы возникла важная Апдайку антитеза
светлого мира легенды и сумрачной будничности Олинджера, самоотверженности
Хирона и беспомощности Колдуэлла, "возвышенного" и "земного" в самом этом
неудачливом учителе, вечно терпящем поражение в схватке с отталкивающей
действительностью, но все же хранящем в себе искру того великого огня,
который возжег Прометей, жертвою кентавра обретший бессмертие.
И, усиливая эту антитезу всеми средствами повествования, Апдайк
добивается максимально плотного сращения притчи и достоверности, заставляет
нас одновременно следить за Колдуэллом, испытывающим мучительную боль в
ноге, и сопутствовать Хирону в его последние часы перед тем, как кентавр
вознесется сияющим Стрельцом среди созвездий.
Осуществляется, говоря языком кинематографистов, монтажный стык. Он в
высшей степени содержателен. Миф запечатлел Хирона мудрым и благожелательным
наставником, выпестовавшим прославленных героев - Тесея, Ясона. Колдуэлл
видит перед собой в классе огрубевших, дичающих подростков, чьи интересы не
простираются дальше баскетбола да все более изощренных издевательств над
педагогом, который тщетно пытается говорить с ними о происхождении жизни и о
сущности человека. В преданиях Зевс - божество всемогущее, грозное и
величественное. Директор школы Зиммерман сохранил от этого мифологического
прототипа лишь чувство своей беспредельной власти над подчиненными,
сладострастие, превратившееся в мерзкую старческую похоть, и глумливое
своеволие чиновника, которого некому одернуть. Кузнец Гефест на Олимпе был
равным среди равных - олинджерский механик Хаммел, хоть у него и золотые
руки, еле сводит концы с концами и, конечно, не выдержит конкуренции со
стороны хорошо организованных фирм. Афродита навсегда осталась для