"Лев Сергеевич Овалов. Рассказы майора Пронина" - читать интересную книгу автора

что у всякого зашедшего туда начинала кружиться голова. Вещи Царевой были
упакованы и связаны, их взвалили на грузовик, и следователь попросил
Горохова поехать с ними в Липецкое, чтобы там оформить акт об изъятии вещей
и дезинфекции квартиры. Пронин, позевывая, с ними распрощался, но, к
удивлению Коваленко, не пошел в канцелярию, где ему была приготовлена
постель, а заявил, что хочет перед сном побродить еще в окрестностях.
Вернулся Пронин в совхоз только на заре. Коваленко слышал из своей
комнаты, как его гость осторожно поднимался на крыльцо, но спать он так,
должно быть, и не ложился. Не успел утром грузовик въехать во двор совхоза,
как Пронин, бодрый и веселый, вышел из дома, поздоровался с вышедшим вслед
за ним Коваленко, взял у Горохова копию акта, присланного следователем,
мимоходом сказал, что картина всего происшедшего в совхозе ему совершенно
ясна, объявил, что ему пора возвращаться в Москву, и попросил отвезти его на
станцию.


VI

По широкой, неряшливо подметенной лестнице старого пятиэтажного дома
Полторацкий и Виктор поднялись на четвертый этаж, нашли в списке жильцов,
наклеенном возле звонка, имя Елизаветы Васильевны Бурцевой и, согласно
указанию, позвонили три раза.
Дверь им открыла сама Елизавета Васильевна, женщина лет сорока, рано
начавшая стариться, с болезненным бледным лицом, с реденькими, начавшими уже
седеть волосами, заплетенными в косички, по старой моде закрученными над
ушами. В полутемной передней она не сразу узнала Полторацкого, сухо
спросила, что ему нужно, а когда он себя назвал, краска смущения залила
вдруг ее щеки, она заволновалась и торопливо стала приглашать и Полторацкого
и Виктора пройти в комнаты.
Они вошли в обычную московскую комнату, служившую одновременно и
столовой, и гостиной, и спальней, заставленную сборной мебелью, где резной
дубовый буфет и обитая потертым бархатом кушеточка стояли, тесно прижавшись
друг к другу, точно в мебельном магазине.
- Нехорошо! Нехорошо, Елизавета Васильевна, забывать старых знакомых, -
шутливо сказал Полторацкий, с покряхтыванием присаживаясь к обеденному
столу. - Я-то ведь еще помню, как Алексей Семенович упрекал вас в том, что
вы ко мне неравнодушны... Зря, видно. - Он взглянул на Виктора. - А это...
- Железнов, - назвал себя Виктор.
- Тоже занимается... бактериологией, - добавил профессор, подумав.
- Что вы, Яков Захарович, я вам очень рада, - сказала Бурцева, смущаясь
еще больше.
- Ну как вы? Как живете? - полюбопытствовал профессор.
Минут пять расспрашивал он Елизавету Васильевну о ее жизни.
После смерти мужа Бурцева изучила стенографию, служила на крупном
машиностроительном заводе, жила вместе со старшей сестрой - та занималась
хозяйством.
- А мы к вам по делу, - внезапно сказал Полторацкий, прервав расспросы.
- Помнится, у Алексея Семеновича были всякие там тетради, записи опытов и
прочее. Сохранились они у вас?
- Алешины записки? - переспросила Елизавета Васильевна и покраснела еще