"Олег Овчинников. Игрушкин дом" - читать интересную книгу автора

масштабе. Кстати, наши герои никогда не мыслили и не действовали
в Галактических масштабах. Ибо они не любили размениваться по
мелочам...
Другой он, который с этого момента будет называться Вторым,
задержался на долю секунды, прежде чем войти в сферу. Затем он
сделал шаг вперед, слегка пригнув голову, чтобы не удариться о
несуществующее препятствие. Не вовремя начавшаяся секунда так и
осталась незавершенной. Походкой, быстрой, как вихрь, Второй
приблизился к тому месту, где стоял Первый. Слышно было, как
ветер свистел в его голове, движения его были резкими,
порывистыми, лишь изредка затихая до умеренных. Второй встал
напротив Первого на почтительном расстоянии, которое кому-нибудь
могло бы показаться равным длине вытянутой руки, а кому-нибудь -
нескольким парсекам. Все единицы измерения - величины глубоко
субъективные. Второй посмотрел во все глаза Первого и, увидев в
нескольких .озорные огоньки, догадался, что именно здесь/сейчас
они сделают то, что надо было сделать гораздо раньше. Второй
протянул руки ладонями вверх навстречу Первому, однако, пока не
касаясь его, и улыбнулся. Ветер в его голове засвистел с особой
мелодичностью.
Обе они степенно вошли в сферу с противоположных сторон и
приблизились к ее центру. Глаза и волосы Третьей были цвета
хвоста вороного коня. Вот только ей никогда бы не пришло в
голову столь образное сравнение. Глаза Четвертой были
ярко-голубыми и поражали своей глубиной. Движения же ее были
плавными и округлыми.
И Третья вошла в центр сферы и вложила свою ладонь в ладонь
Первого. И в момент/месте их соприкосновения возникла горстка
серого пепла, "сухим дождем" пролившаяся к их ногам. (Краткое
отступление, продиктованное имперскими амбициями автора. Как
хорошо все-таки быть/считать себя творческой личностью! Можно
цитировать самого себя и не бояться, что собеседник догадается,
откуда цитата. Это отступление, например, я без особых изменений
пишу уже в третий раз.) И третья коснулась кончиками пальцев
поверхности призывно распахнутой ладони Второго, ладони, начисто
лишенной линии жизни, и - в качестве компенсации - линии смерти,
и - ибо какой в ней смысл? - линии любви. И легкое, почти
невесомое, облачко, состоящее из тщательно отобранных песчинок
кварца, едва уловимой взвесью взметнулось вверх с ладони, но, не
выдержав состязания с еще не родившейся силой тяжести, изменило
направление движения и, песчинка за песчинкой, просыпалось вниз,
как в песочных часах, которые - я устал повторять - не имели
здесь/сейчас никакого смысла.
И Четвертая неслышным шагом, сопровождаемым плавными
движениями бедер, вошла в центр сферы и предложила свою руку (я
до сих пор не знаю, было ли у нее сердце) Второму. И на сей раз
дождь был обычным: в меру влажным, чуть-чуть слепым и
солоноватым на вкус, если бы у кого-нибудь вдруг возникло
желание его попробовать. И когда встретились жадно тянущиеся
друг к другу руки Четвертой и Первого, и встреча эта оказалась