"Всеволод Овчинников. Ветка сакуры" - читать интересную книгу автора

синто оставался религией простолюдинов. Сказания синто были куда понятнее
народу, чем буддизм с его туманными рассуждениями о круге причинности и
переселении души. Средний японец воспринял лишь поверхностный слой
буддийской философии, прежде всего идею непостоянства и недолговечности
всего сущего (стихийные бедствия, которым подвержена островная страна,
способствовали подобному мировоззрению).
Синто и буддизм -- трудно представить себе более разительный контраст.
С одной стороны, примитивный языческий культ обожествления природы и
почитания предков; с другой -- вполне сложившееся вероучение с глубокой
философией. Казалось бы, между ними неизбежна непримиримейшая борьба, в
которой чужеродная сила либо должна целиком подавить местную, либо,
наоборот, быть отвергнутой именно вследствие своей сложности.
Не случилось, однако, ни того, ни другого. Япония, как ни
парадоксально, распахнула свои двери перед буддизмом. Две столь несхожие
религии мирно ужились и продолжают сосуществовать. Проповедники буддизма
сумели поладить с восемью миллионами местных святых, объявив их воплощениями
Будды. А для синто, который одушевляет и наделяет святостью все, что есть в
природе, было еще легче назвать Будду одним из бесчисленных проявлений
вездесущего божества.
Вместо религиозных войн, взаимных проклятий и обвинений в ереси
сложилось нечто похожее на союз двух религий. У сельских общин вошло в
традицию строить синтоистские и буддийские храмы в одном и том же месте --
считалось, что боги синто надежнее всего защитят Будду от местных злых
духов.
Подобное соседство приводит в недоумение, а то и вовсе сбивает с толку
иностранных туристов: какую же религию в конце концов предпочитают японцы и
как отличить синтоистский храм от буддийского?
Внешние приметы перечислить нетрудно. Для синтоистского храма главная
из них -- торий; для буддийского --- статуи. Подобно тому как в
мусульманских мечетях не увидишь ничего, кроме орнаментов, в храмах синто
нет изображений Аматерасу. Про легенду о ней напоминает лишь символический
насест для петуха. Буддизм же впервые возвеличил в Японии искусство
скульптуры.
Другой приметой могут служить сами подступы к святыне. Дорога к
синтоистскому храму всегда усыпана мелким щебнем, в котором вязнет нога.
Экскурсанты часто удивляются: неужели аллеи парка Мэйдзи нельзя было
заасфальтировать? Но столь неудобный для пешехода грунт имеет свое
религиозное значение. Заставляя человека волей-неволей думать лишь о том,
что у него под ногами, щебень этот как бы изгоняет из сознания верующего все
прочие мысли, готовит его к общению с божеством. К буддийскому же храму
обычно ведут извилистые дорожки из плоских каменных плит.
О религии можно, наконец, судить по поведению самих молящихся. Если,
встав перед храмом, они хлопают в ладоши, они хотят привлечь внимание богов
синто. Если же, подобно индийцам, они молча склоняют голову к соединенным
перед грудью ладоням, -- это обращение к Будде.
Когда приезжий, постепенно разобравшись в этих различиях, задает
наконец вопрос, сколько же в Японии синтоистов и сколько буддистов, он
слышит в ответ весьма странные цифры. Судя по ним, получается, что общее
число верующих в стране вдвое превышает численность населения. Это означает,
что каждый японец причисляет себя и к синтоистам и к буддистам, участвует в