"Игорь Дмитриевич Овсяный. Тайна, в которой война рождалась..." - читать интересную книгу автора

рассматриваемые годы выступал за сотрудничество с СССР. Впоследствии стал
капитулянтом.


"Россия предлагала нам, и торжественно выполнила это,
сообщать полные данные о своих военных ресурсах, промышленных
возможностях, о поставках, которые могла бы нам обеспечить в
случае европейского конфликта. Она просила, со своей стороны,
аналогичных сведений, но передача их задерживалась..."

Почему задерживалась? Да потому, что военно-стратегические данные
сообщают лишь тому, в ком видят своего союзника. Французские правящие круги
не относили СССР к этой категории. "Военные соглашения с Россией? Я не имел
времени их заключить", - заявил в 1946 г, другой французский премьер,
Фланден,
Каков же был ответ на советское предложение обсудить пути взаимной
помощи? Ответ, подготовленный Гамеленом и одобренный соответствующими
министрами - Даладье и Дельбосом, гласил:

"Франция, если сама не подвергнется нападению основных сил
Германии, готова предпринять наступательные действия в
соответствии с обстоятельствами момента в рамках
предусмотренных пактами взаимопомощи условий, которые связывают
ее с различными заинтересованными странами, и обязательств,
какие вытекают из Устава Лиги наций.
Для проведения этих наступательных действий могут быть
использованы все французские силы в той мере, в какой они не
будут заняты на других фронтах или заморских владениях".

Могло ли Советское правительство после такого заявления опираться на
Францию как на союзника?
Французский генеральный штаб не хотел ни союза с СССР, ни советской
помощи. Его кругозор не выходил за пределы казематов линии Мажино,
устаревших представлений эпохи первой мировой войны. Новаторское предложение
де Голля, тогда полковника, о создании танковых соединений для
наступательных операций (позже германское командование использовало его
против Франции) не встретило поддержки. Решающее воздействие на формирование
военных концепций оказывал престарелый маршал Петэн. Опыт Вердена,
окаменевший в его сознании, стал неодолимым препятствием на пути танков де
Голля. Представляя себе Францию в будущей войне в образе нового гигантского
Вердена, Петэн объявил ее укрепления на Рейне неприступными. С легкой руки
штабистов получили хождение слова поэта Поля Валери: Франция может радостно
и спокойно любоваться своим отражением в щите, которым является ее армия.
Порочная оборонительная концепция Петэна имела особую притягательную
силу для французских буржуа, Наша молодежь, заявляли они, не должна истекать
кровью на укреплениях "линии Зигфрида" ради спасения режима большевиков в
Москве. Ну, а германский танковый кинжал, нацеленный в сердце Франции? Чья
молодежь должна была спасать ее? Ответ как бы осторожно вложен между строк
заявления Даладье, тогда военного министра, 17 декабря 1936 г. в комиссии по
военным делам сената.