"Игорь Дмитриевич Овсяный. Тайна, в которой война рождалась..." - читать интересную книгу автора

Французским мюнхенцам не удалось уйти от суда истории. Марксистская
наука в СССР и за рубежом полностью раскрыла ответственность правящих кругов
Франции за позорную империалистическую сделку. Менее полно освещена
закулисная сторона англо-французских отношений того периода. Протоколы
секретных заседаний английского кабинета и другие ныне доступные документы
проливают свет на этот аспект проблемы.
Франция Народного фронта вызывала на берегах Темзы растущее недоверие.
Союз с такой страной считался рискованным. "Лучше Гитлер, чем Блюм", - этот
лозунг французской реакции находил в Англии немало сторонников. Закономерным
результатом было растущее стремление сблизиться с Германией. Букет подобных
настроений был богато представлен в Кливдене: леди Астор была известна своей
острой неприязнью к Франции, это чувство разделяли завсегдатаи ее салона.
К моменту возникновения чехословацкого кризиса антифранцузские акценты
в политической стратегии Лондона уже были расставлены несколько иначе. Еще
Блюм, посетивший Англию в связи с испанскими событиями, очаровал Болдуина
своими изящными манерами и тонким пониманием живописи и дал понять,
насколько необоснованны страхи старомодных тори перед французскими
правосоциалистическими лидерами. Деятельность правительства Шотана,
продолжавшего политику саботажа программы Народного фронта, искусно начатую
Блюмом, а затем кабинета Даладье, окончательно развалившего союз левых сил
во Франции, привела к установлению полного взаимопонимания в отношении задач
укрепления "подлинной демократии" Европе руками нацистов и итальянских
чернорубашечников. Опасной помехой на пути осуществления этих планов в
Лондоне считали договоры Франции с Чехословакией и Советским Союзом. Где
гарантия, что в случае резкого поворота событий Франция, вопреки желанию ее
правительства, не будет вовлечена в вооруженный конфликт с Германией? В
подобной ситуации и Англия оказалась бы втянутой в войну. А ее неизбежным
результатом, полагали на Даунинг-стрит, 10, была бы "большевизация" всего
европейского континента.
Таковы соображения, определившие тактику английской дипломатии в
отношениях с Францией. Стараясь не раскрывать карты своим партнерам, чтобы
снять первые сливки в сделке с Гитлером, Лондон в то же время стремился
подчинить своему контролю позицию французского правительства в чехословацком
вопросе. В качестве главного рычага давления был использован вопрос об
оказании военной поддержки. Подтверждая готовность помочь Франции, если она
станет жертвой неспровоцированного нападения, Форин оффис предупреждал, что
это обязательство не распространяется на случай вовлечения ее в конфликт в
силу подписанных ею соглашений с третьими странами.
Пытаясь реабилитировать внешнеполитический курс страны в период
мюнхенского кризиса, французская буржуазная историография охотно использует
данное обстоятельство. "Без поддержки Англии, - пишет Бонне, - Франция не
могла оказать Чехословакии эффективной помощи". Несостоятельность тезиса
очевидна. Самостоятельной, решительной политикой, отвечающей национальным
интересам, Франция могла, в сотрудничестве с СССР, изменить ход событий в
Европе. Объединенные действия Советского Союза, Франции и Чехословакии, к
чему призывало правительство СССР, безусловно, предотвратили бы
чехословацкую трагедию. Но французское правительство, превратив в мертвую
букву договор с СССР, добровольно пошло на поводу у Лондона.
Один из документов, обнаруженных в чехословацких архивах, показывает
пружины, приводившие в движение французскую внешнюю политику тех лет. Он