"Амос Оз. Сумхи" - читать интересную книгу автора

Через пять минут страсти улеглись, но прозвище "Сумхи" так и прилипло
ко мне почти до конца восьмого класса. Все это я рассказал просто так, лишь
для того, чтобы отметить одну важную вещь, - в конце этого урока Эсти
прислала мне записку:
"Псих ненормальный, ну зачем тебе всегда надо наживать неприятности?
Прекрати!"
А в самом низу записки буквами помельче было приписано: "Ну, ничего.
Э."
... Эсти, что же она знала?
Эсти ничего не знала, а, быть может, знала и удивлялась. Мне никогда не
приходило в голову тайком сунуть в ее ранец любовное письмо, как сделал Эли
Вайнгартен, когда он влюбился в Нурит, или послать к Эсти "сваху", девочку
по имени Раанана, которую Тарзан Бамбергер послал к той же Нурит.
Наоборот, я при всяком удобном случае дергал Эсти за косы, а ее
чудесный белый свитер, который она надевала весной, я без конца приклеивал
жевательной резинкой к стулу.
Собственно говоря, почему?
А так. Почему бы и нет? Чтоб знала.
Случалось, что я чуть ли не изо всей силы заламывал за спину ее тонкие
руки, так что она начинала ругаться и царапаться, но никогда не просила
пощады! Хуже того: это я придумал для нее прозвище "Клементайн"[1] (звучала
в те дни в Иерусалиме такая песенка; ее пели английские солдаты из лагеря
"Шнеллер": "О, май дарлинг, о, май дарлинг, о, май дарлинг Клементайн"), и
девчонки из нашего класса подхватили это прозвище с восторгом, и даже спустя
полгода, когда уже все переменилось, в Ханукку, еще называли у нас Эсти
именем "Тина", которое образовалось от слова "Клементина" - от моего
английского прозвища "Клементайн".
А Эсти?
У нее существовало для меня лишь одно слово.
Уже с утра припечатывала она меня этим словом, еще раньше, чем я
начинал злить ее:
- Мерзкий.
Дважды или трижды на больших переменах я так выкручивал Эсти руки, что
у нее выступали слезы на глазах. За это Хемда, наша классная
руководительница, наказала меня, и наказание я снес как мужчина, стиснув
зубы.
Так, без особых происшествий, продолжалась наша любовь до последнего
дня праздника Шавуот. Эсти плакала из-за меня на больших переменах, а я
из-за нее - по ночам.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ШИРОКАЯ НАТУРА

Дядя Цемах превосходит себя, а я отправляюсь в путешествие к истокам
реки Замбези, то есть в Африку.

На праздник Шавуот[2] приехал дядя Цемах из Тель-Авива и привез мне в
подарок велосипед. Правда, мой день рождения попадает на период между
праздниками Песах и Лаг ба-Омер, но, по мнению дяди Цемаха, все праздники
одинаковы, более или менее, за исключением праздника Ту би-шват - к нему он
относился с исключительным почтением.