"Амос Оз. Повесть о любви и тьме" - читать интересную книгу автора Такими они представлялись мне, эта парни и девушки, осваивающие новые
земли, - сильными, серьезными, владеющими какой-то тайной. Они могли, собравшись в круг, петь песни, пронзающие сердце любовным томлением, и легко переходить от них к песням шуточным или к таким, что полны дерзкой страсти и ужасающей откровенности, вгоняющей в краску. Им ничего не стоило пуститься в бурный, неистовый, доводящий до экстаза танец, и в то же время они способны были к серьезным размышлениям в одиночестве. Их не пугала жизнь в шалаше, построенном прямо в поле, и никакая тяжелая работа. Они жили, следуя своим песенным заповедям: "Дан приказ - мы всегда готовы!", "Парни твои принесли тебе мир на плуге, сегодня они несут тебе мир на вин-тов-ках", "Куда бы ни послали нас - мы пойдем". Они умели скакать на необъезженной лошади и водить гусеничный трактор, владели арабским, им были знакомы потаенные пещеры и русла пересыхающих рек, они умели обращаться с револьвером и ручной гранатой, и при этом они читали стихи и философские книги, были эрудитами, способными отстоять свое мнение, но скрывающими свои чувства. И порой заполночь, при свете свечи, приглушенными голосами спорили они в своих палатках о смысле жизни и о проблемах жестокого выбора - между любовью и долгом, между интересами нации и справедливостью. Иногда я с приятелями ходил на хозяйственный двор компании "Тнува", где разгружали машины, доставлявшие на переработку сельскохозяйственную продукцию. Я хотел увидеть их - прибывших на этих доверху груженных машинах из-за темных гор, их, "припорошенных песком, перепоясанных ремнями, обутых в тяжелые ботинки"... Я, бывало, крутился вокруг них, вдыхая запахи луговых трав, пьянея от ароматов далеких пространств. Там, у них, воистину вершатся великие дела: там строят нашу страну, исправляют мир, созидают новое там распахивают поля, сажают виноградники, там творят новую поэзию, там, вооруженные, они летят на конях, отстреливаясь от арабских банд, там из презренного праха человеческого рождается сражающийся народ. Втайне я мечтал, что в один прекрасный день они возьмут меня с собой. И я вольюсь в сражающийся народ. И моя жизнь тоже переплавится в новую поэзию, станет чистой, честной и простой, словно стакан родниковой воды в день, когда дует знойный ветер пустыни - хамсин. * За темными горами был еще и тогдашний Тель-Авив, город, живущий бурной жизнью, откуда приходили к нам газеты и слухи - о театре, опере, балете, кабаре, о современном искусстве и партиях, откуда долетало к нам эхо жарких дискуссии и обрывки весьма туманных сплетен. Там, в Тель-Авиве, были замечательные спортсмены. А еще там находилось море, и это море было полно загорелых евреев, умеющих плавать. А в Иерусалиме - кто умел плавать? Кто вообще слышал когда-нибудь о плавающих евреях? Это ведь совсем иные гены. Мутация. "Как чудо рождается бабочка из червя..." Было какое-то тайное очарование в самом слове Тельавив. Когда его произносили, в моем воображении возникал образ этакого крепкого, на совесть сработанного парня - поэта-рабочего-революционера - в голубой майке и кепке, надетой с небрежным щегольством, загорелого, широкоплечего, кудрявого, курящего сигареты "Матусиан". Таких называют "рубаха-парень", и они |
|
|