"Вячеслав Пьецух. Шкаф" - читать интересную книгу автора

ремен. Приходили печники из домоуправления перекладывать печку в комнате
Чумовых, и Ольга битых четыре часа просидела в шкафу ни жива ни мертва,
опасаясь дышать полной грудью, а пуще того - опасаясь впасть от страха в
обморок и вывалиться наружу, к изумлению печников. Как-то, в пору обе-
денного перерыва, когда в квартире никого не было и даже старуха Мясое-
дова с градусником под мышкой стояла в очереди за мукой, забежали домой
перекусить молодая Воронина и Круглов, но даже не прикоснулись к своим
керогазам, а сразу вступили в связь, и Ольга подумала, ужаснувшись: а
что, если и ее Марк грешил с молодой Ворониной, воспользовавшись обеден-
ным перерывом? Коли так, то это еще мало, что его посадили, а нужно было
его примерно четвертовать. Летом пятьдесят третьего года, в ночь, арес-
товали Круглова; той ночью Воронины занимались своим молодым делом, ста-
руха Мясоедова помирала не на шутку и даже примолкла, охваченная отход-
ной истомой, сам Круглов зубрил английские неправильные глаголы - види-
мо, его собирались переводить на загранработу, - когда в квартиру номер
4 ввалились чекисты в сопровождении дворника Караулова, повязали бедола-
гу по рукам и ногам, поскольку он несколько раз норовил выброситься в
окно, избили и увели. А старуха Мясоедова той ночью в конце концов по-
мерла, и три дня спустя племянница Вера таскала Ольге с поминального
стола то блинчиков с селедкой, то кутьи на блюдце, то крахмального кисе-
ля. В январе пятьдесят четвертого года комнату Круглова отдали Ворони-
ным, и пьяный плотник из домоуправления долго ломал фанерную перегород-
ку, пока не заснул с топором в руках.
Однако события и перемены выдавались довольно редко, и обычные дни
были похожи друг на друга, как воробьи. Поднималась Ольга без пятнадцати
минут шесть, поскольку одинокий чекист Круглов поднимался в шесть, и,
справив нужду, забиралась в шкаф. Там она усаживалась на пуфик, подпира-
ла голову руками и слушала звуки своей квартиры. Вот зазвонил будильник
у чекиста, тот испуганно всхрапнет напоследок и принимается хрустеть
суставами, потягиваясь в постели. Затем он начинает заниматься гирями
(гири иногда тупо стукаются друг о друга), приговаривая при этом одно и
то же, именно на вдохе:
Гвозди бы делать из этих людей... -
и на выдохе: Не было б в мире крепче гвоздей, -
а Ольга тем временем подумывала о том, что классик написал, в сущнос-
ти, вредительские стихи. После гимнастики Круглов долго и основательно
умывался на кухне, напевая арию Розины из "Севильского цирюльника", а
примерно с половины седьмого его партию постепенно забивали прочие голо-
са. Начинала постанывать старуха Мясоедова, жалобно так, точно она про-
сила помощи на каком-то неземном языке; сквозь ее стоны мало-помалу про-
резалось сладострастное дыхание Ворониных, и старуха вдруг замолчит -
видимо, прислушивается к молодым звукам любви - и вспомнит свое былое.
После шумели одни Воронины: они нудно спорили, кому выносить горшок,
звенели посудой, шаркали тапочками и уморительно трудно одевались, ибо
ни одна вещь у них не знала своего места.
- Зинк! - говорил сам. - Куда, к черту, запропастились мои носки?!
- А я почем знаю! - отвечала ему сама и потом заунывно отчитывала
супруга за непамятливость и небрежность, пока носки не находились в ящи-
ке с песком, устроенном для кота.
За завтраком они всегда разводили политические беседы.