"Вячеслав Пьецух. Рука (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

Об этой больнице ходила дурная слава.



2


В середине пятидесятых годов в так называемой Коровинской слободе,
примыкавшей к городу с северо-западной стороны, поселился Аркадий Мячиков,
отпрыск старинного дворянского рода, записанного еще в "Государевом
родословце" и оставившего кое-какие следы в отечественной истории,
например, один из Мячиковых упоминается в составе посольства боярина
Писемского, который ездил в Англию сватать за Иоанна Грозного принцессу
Марию Гастингс. Однако род с течением времени захудал, лишился почти всех
вотчин и к середине XIX столетия уже считался просто интеллигентным; и
прадед Аркадия Мячикова был врачом Обуховской больницы для бедных, и дед
был врачом, правда, тюремным, и отец был участковым врачом, и старший брат
был военно-морским врачом, но сам Аркадий семейной традицией пренебрег -
он окончил Ленинградскую академию художеств и года два занимался
оформлением детских книжек, пока его не упекли в лагерь за то, что кота
Базилио он изобразил как две капли воды похожим на Лазаря Кагановича,
который тогда был одним из главных столпов сталинского режима. Аркадий
отсидел в лагере восемь лет, съездил в Ленинград проведать родню,
помотался по России туда-сюда и осел в Коровинской слободе; в то время ее
составляли несколько немощеных, странно широких улиц, застроенных
оштукатуренными бараками, совсем деревенскими избушками да изредка
двухэтажными бревенчатыми домами несколько финно-угорской архитектуры, и
только в шестидесятые годы тут покрыли асфальтом улицу Карла Либкнехта и
построили квартал мрачных, неказистых пятиэтажек, кое-как, словно через
душу, слепленных из силикатного кирпича; населял слободу искони люд бедный
и озорной.
С работой Аркадию Мячикову сначала не повезло - за неблагонадежность
его взяли только приемщиком стеклотары, однако со временем он нашел себе
необременительную должность стрелка военизированной охраны на хлебозаводе
и стал подрабатывать своим ремеслом, именно он исполнял к большевистским
праздникам транспаранты по кумачу. Впоследствии ему дали комнату в одной
из неказистых пятиэтажек, и он зажил совсем безбедно.
Как раз на другие сутки пребывания Яши Мугера во 2-й городской больнице
Аркадий Мячиков лежал у себя в комнате на диване, читал "Жизнь и нравы
насекомых" Фабра, краем уха прислушивался к гармошке, на которой пиликал
пьяный сосед-шофер, да время от времени поглядывал за окошко. Погода в тот
день стояла в высшей степени ноябрьская, то есть пакостная, и за окошком
бежали тучи по грязно-голубому небу, отдававшему в цвет милицейской формы,
тучи какие-то скукожившиеся, словно им самим было зябко, шел мелкий снег
вперемешку с дождиком и гулял отсыревший ветер, который то и дело стучал
форточкой, обычно запираемой при помощи большой канцелярской скрепки;
мало-помалу погода вогнала Аркадия в такое оцепенение, что даже форточкой
заняться было невмоготу.
Около двух часов пополудни к Мячикову зашел старый его приятель Сергей
Попов. Этот Попов отродясь нигде не работал, жил бог знает чем и почти