"Вячеслав Пьецух. Иностранец, Перечень (Рассказы)" - читать интересную книгу автораподлец!
Наступила тишина, какая-то нехорошая тишина. Бархоткин насторожился, Зинаида нервно теребила мочку правого уха, Перепенчук смотрел в угол, таксидермист Болтиков глупо, как-то выжидательно улыбался, Малохольнов вдруг набычился и сказал: - Я бы на твоем месте, Всеволод, поостерегся наводить такую огульную критику на русский плебс. Не то, что в целом народе, хоть в русском, хоть во французском, а в любой компании, за каждым столом, где пьют и ведут беседу, всегда найдется подвижник, вор, герой, авантюрист, бессребреник и подлец. В нашем конкретном случае ты этот самый подлец и есть! Сева Осипов побледнел, потупился и сказал: - Ты отвечаешь за свои слова? - Послушайте, мужики! - вмешался Перепенчук. - Мы за этими дебатами совсем про пьянку позабыли! Давайте бросать на пальцах, кому бежать. Бежать в угловой магазин за портвейном выпало Ване Бархоткину; он сгреб со стола складчину, приготовленную заранее, прихватил авоську, валявшуюся на подоконнике, и отправился в магазин. На Москву уже надвигались сумерки, сырой ветер гонял по мостовой желтые листья, темные громады домов, в которых свет еще не зажигали, как-то притихли, словно затаились, изредка мимо пробегали троллейбусы, ярко освещенные изнутри, и приятно шуршали шинами об асфальт, на углу Старой Басманной улицы и Гороховского переулка валялся пьяный в обнимку с букетом пунцовых роз. Когда Иван вернулся в каморку Перепенчука с авоськой, в которой позвякивали пять бутылок армянского портвейна, дело, по-видимому, зашло уже как будто парил над компанией, широко расправив руки-крылья, Осипов с Малохольновым глядели в разные стороны, чучельник Болтиков улыбался и говорил: - Одно ружье у меня, положим, есть - "тулка" двенадцатого калибра, а где другое ружье раздобыть - это пускай думает секундант с неприятельской стороны. Ты, Володя, - он кивнул в сторону Малохольнова, - кого выбираешь себе в секунданты? Малохольнов, в свою очередь, кивнул в сторону Вани Бархоткина, еще торчавшего в дверях с авоськой армянского портвейна. Тот подумал: "Как чувствовало мое сердце, что эти собаки впутают меня в какую-нибудь пакостную историю и подведут в конечном итоге под монастырь!" Он вздохнул и несмело предположил: - А если я откажусь? Малохольнов сказал: - Не имеешь права! Надо знать "дурасовский кодекс"! Если откажешься, то будешь не русский джентльмен и гражданин мира, как Александр Иванович Герцен, а то же самое - сукин сын! - Отказываться действительно нельзя, - весело подтвердил Болтиков, который был в крайней степени увлечен перспективой поединка между Осиповым и Малохольновым, - потому что это будет против традиции чести, как ее исстари понимал благородный люд. - В том-то все и дело, - сказал Бархоткин, - что я в этих традициях ни бум-бум! - А я тебе сейчас разъясню вкратце, - сказал Вася Перпенчук, - что |
|
|