"Мелисса П. Сто прикосновений (Дневник Мелиссы) " - читать интересную книгу автора

на вечеринках мне скучно, и еще потому, что вчера жара была такая удушливая,
что я ничего не могла делать.
Но она меня уговорила пойти с ней, и я согласилась.
На мотороллере мы доехали с песнями до самой окраины городка, откуда
виднелись холмы, превращенные зноем из зеленых и пышных в сухие и
невзрачные. Все жители Николози собрались на большой праздник, устроенный на
площади, и там, прямо на теплом асфальте, стояли лотки, с которых продавали
конфеты и засушенные фрукты. Небольшой особняк находился в конце какой-то
темной улочки; как только мы добрались до его решетки, Алессандра замахала
руками и прокричала: "Даниэле! Даниэле!"
Он вышел не спеша и поздоровался. Он показался вроде красивым, но в
темноте трудно было его разглядеть. Алессандра нас представила друг другу, и
он мне слабо пожал руку. Он очень тихо пробормотал свое имя, и я слегка
улыбнулась при мысли, что он застенчив; в какой-то миг я заметила, как
блеснули в темноте его зубы, поразительной белизны и блеска. Тогда я, сжимая
сильнее его руку, произнесла, кажется, слишком громко: "Мелисса"; и,
возможно, он не отметил блеска моих зубов, не таких белых, как у него, но,
возможно, увидел, как мои глаза зажглись и засверкали.
Уже в доме, при освещении, я поняла, что он действительно красив; я шла
позади него и видела, как при каждом шаге двигались его мускулы. Я ощутила
себя мелкой при моем росте метр шестьдесят и к тому же - дурнушкой рядом с
ним.
Когда же мы уселись в кресла гостиной, он оказался напротив меня и,
потягивая пиво, смотрел прямо мне в глаза. Я тогда застеснялась своих
прыщиков на лбу и своей слишком белой кожи по сравнению с его кожей. Его
нос, прямой и пропорциональный, казался точно таким, как у греческих статуй,
а выпуклые вены на его руках придавали ему вид физически сильного человека;
его большие темно-синие глаза смотрели на меня высокомерно и насмешливо. Он
задал несколько вопросов, при этом выказывая свое безразличие ко мне, но это
меня вовсе не обескуражило, мне даже это понравилось.
Он не любит танцевать, и я тоже. Таким образом, мы остались одни, а все
остальные в это время бесились, пили, шутили и танцевали.
Внезапно наступила тишина, и мне захотелось от нее избавиться.
- Красивый дом, да? - сказала я, стараясь держаться увереннее.
Он только пожал плечами, и я, чтобы не быть назойливой, замолчала.
Потом начались личные вопросы; когда все увлеклись танцами, он подсел
ко мне и стал смотреть на меня, улыбаясь. Я была удивлена, заворожена и
ожидала от него любого смелого движения, мы были одни, в темноте... Вдруг
его вопрос: "Ты девственница?"
Я покраснела, почувствовала комок в горле, и множество шпилек стали
покалывать мою голову.
Я тихо ответила: "Да" - и сразу отвела взгляд, чтобы скрыть свое
смущение. Он прикусил губу, подавив смех, так ничего и не говоря. А в душе я
выругала себя: "Сейчас ты для него ничтожество! Идиотка!" - но, в сущности,
что я могла сказать, ведь это была правда, я - девственница. Меня никто
никогда не трогал, за исключением меня самой, и это меня радует. Но
любопытство во мне существует, и оно огромно.
Любопытство, прежде всего, узнать мужское тело, мне никогда этого не
разрешалось; когда по телевизору показывают сцены с голыми телами, мой отец
сразу же хватает пульт и меняет канал. А когда этим летом я осталась на всю