"Геннадий Падаманс. Хиросима" - читать интересную книгу автора

Геннадий Падаманс

Хиросима

Российскому поэту Усману Алимбекову
посвящается

Весной происходят странные вещи. Катится жизнь себе, катится, будто
северо-западный ветер над Балтикой; на рассвете встаешь, смотришь в окно -
все как обычно: мокрый снег и ноль градусов, все как обычно - тогда почему
же весна? Ждешь чего-то, весь подобрался, вот-вот случится, начнется,
пойдет - а там мокрый снег и ноль градусов. И в голове слово "вдруг". Вдруг
и вовсе не будет, почему бы и нет? Что можно знать?...
Древние заклинали солнце и небо, приносили жертвы. Они-то кое-что
понимали получше нас. Мы со своим здравым смыслом способны лишь
констатировать: "Снова ноль градусов", - что я и делал беспрестанно, день за
днем без конца.
Здравый смысл иногда попадает впросак. Чего стоит, к примеру, послание
из Швейцарии. Отродясь не знал никого за границей. А тут невиданный конверт,
куча марок с крестами, мой адрес, причем я еще и мистер. Внутри - двенадцать
слов золочеными крупными буквами. Бог любит меня(об этом, однако, я и сам
мог бы догадаться), но - мало того - Господь, оказывается, "имеет
удивительный прекрасный замысел" относительно моей жизни. Ни больше ни
меньше.
Бог предполагает, а человек располагает. Письмо из Швейцарии не так уж
сильно меня потрясло. Я даже не стал отвечать, у нас все теперь люди битые,
и я в том числе, доверенности от Господа альпийцы не приложили - стало быть,
где гарантии?..
Гарантий не было. Ничего у меня не было, разве что молодая жена,
которая... нет, я не могу сказать, какая она. Разве может сказать птица,
каков настоящий утренний воздух? Не может. Я кормил по утрам воробьев на
балконе и знал, что не может. И я не могу. И моя молодая жена вообще
заявила, что я для нее давно уже умер. К сожалению, не на кресте - значит,
шансы на воскресение были ничтожными.
Но я начал о странных вещах, а приткнулся к жене. Все пути ведут в Рим,
это близко к Швейцарии, туда мне не надо, ведь моя жена укрывалась в
Болдерае, но и в Болдераю мне вроде как ни к чему, когда я уже умер, а
воскресение... по воскресеньям я хожу в общество молодых поэтов, езжу на
электричке, а вечером возвращаюсь домой опять же на электричке. И вот в
такое воскресенье, возвращаясь домой после вялых посиделок, полусонный, я
оставил в вагоне свой большущий роман. Огромный роман о Христе, об Икаре -
сыне Дедала, стремившемся к солнцу, о прочих поэтах жизни и о себе тоже. С
этого все и закрутилось. По крайней мере, я так полагаю, что с этого. Не
могло же очередное странное письмо, анонимное на сей раз, свалиться прямо с
небес, не похоже. И на швейцарское непохоже, штемпеля стояли только родные,
и марка родная, с дояркой, отечественная, одна-одинешенька, а содержимое...
над содержимым я прокорпел часа два, а то и все три. Поразительное письмо!

"Хочу поделиться своим сокровенным, о чем и с собой боюсь
говорить. Но мне кажется, если кто и сможет меня понять, то только ты. Хотя