"Чак Паланик. Эскорт" - читать интересную книгу автора

листок бумаги, где было написано то доброе дело, которое ты должен
совершить. В моем случае это было: "Подружись с больным в хосписе".
Именно так: "Подружись". Внизу телефонный номер.
Я возил безногого парня и его мать по всей округе. Мы побывали на всех
обзорных площадках, во всех музеях. Его кресло-каталка прекрасно помещалось
в багажник моего старого "Меркьюри Бобкэт". За время поездки его мать всего
несколько раз заговорила со мной. Молчала и постоянно курила. Ее сыну было
тридцать лет, а у нее был двухнедельный отпуск. Ночью я отвез ее назад в
мотель на пригородной трассе. Она вышла из машины, села на капот и снова
закурила. Мы говорили в основном о ее сыне, которого только что отвезли
назад в хоспис. Говорили о нем уже в прошедшем времени: "Он умел играть на
пианино. В школе он получил неплохое музыкальное образование, подавал
надежды, но все это закончилось лишь работой в секции музыкальных
инструментов местного супермаркета".
Эта беседы была начисто лишена эмоций.
В тот день мне стукнуло двадцать пять лет. А на следующий день я снова
лежал под грузовиком на конвейере, поспав всего несколько часов. Но несмотря
на это я чувствовал себя великолепно. Сейчас все мои проблемы в этой жизни
уже не казались мне такими большими, как раньше. Поднимая вверх тяжелые
автомобильные оси, перекрикивая пневматический рев цеха, я испытывал
удивительно благодатное ощущение, говорившее мне о том, что вся моя жизнь
чудо, а не ошибка.
Через две недели у его матери закончился отпуск и она покинула город,
вернувшись домой в Висконсин.
Три месяца спустя этот город покинул ее сын. Навсегда.
Я эскортировал раковых больных. Возил их на побережье, чтобы они смогли
хоть раз в жизни увидеть море. Я доставлял умирающих от СПИДа на вершину
горы Худ, чтобы они смогли увидеть оттуда весь мир, пока у них еще
оставалось время для этого. Я сидел рядом с медсестрой, которая попросила
меня следить за больным, фиксируя момент его смерти короткий миг борьбы с
удушьем, когда человек тонет во сне, захлебываясь водой, заполняющей легкие
после отказа почек. Монитор на столе издает тихий писк каждые пять-десять
секунд, рапортуя об очередной капле морфина, впрыснутого в пациента. А потом
веки этого человека резко распахнутся, зрачки закатятся, и вот уже на твоем
лице останавливается совершенно белый немигающий взгляд. Ты можешь держать
его остывающую руку до тех пор, пока тебя не сменит другой волонтер, или
пока происходящее не станет тебе полностью безразлично.
Его мама прислала мне из Висконсина теплый шерстяной платок, который
она связала сама. Пурпурно-красный.
Другая женщина мама или бабушка одного из моих пациентов прислала мне
еще один вязаный сине-зелено-белый платок.
Следующий был красно-бело-черный.
В старушечью клеточку, с зигзагообразным рисунком
Некоторое время я складывал их в углу на диване до тех пор, пока мои
соседи по комнате не попросили перенести их на чердак.
Незадолго до своей смерти, одноногий парень Сын той женщины Прямо перед
тем, как потерять сознание, он попросил меня сходить в его квартиру. Там был
чулан, доверху забитый сексуальными принадлежностями. Журналы.
Фаллоимитаторы. Кожаная одежда. Там ни было ничего такого, что можно было бы
показать матери после смерти ее сына, поэтому я пообещал ему выбросить все