"Марина Палей. Хутор" - читать интересную книгу автора

И наконец, сам юбиляр. Он, держа спину прямо, сидит в новеньком,
сверкающем спицами, ручками, рычагами - всеми никелированными частями,
инвалидном кресле, будучи выбритым, причесанным и одетым в серый щегольской
костюм. (Ни дать ни взять герой-любовник из немого синематографа!) В моих
пенатах это все, конечно же, существует, но все по отдельности: костюм - в
кино, кресло - в богадельне (конкретно: в запертой на ржавый замок
кладовке), а старец, учитывая среднюю продолжительность тамошней жизни, - в
земле. Или, коль очень повезет - в богадельне. Но отдельно от кресла и от
костюма. И, конечно, без этой прямой спины...

А вот другой праздник - на сей раз молодежный. Его я имею возможность
наблюдать открыто - в окна веранды.
И вот что я вижу: с утра Урмас, Таавет и Кайа, то есть команда младших
Калью (за вычетом, разумеется, Индрека), принимается что-то необычное делать
с гаражом. Оттуда вывозятся все три автомобиля - отца, матери и Йовиты,
выносятся запчасти, еще какие-то предметы, пока гараж не становится
абсолютно пуст. Затем он весь, как есть, силами этой сплоченной команды
моется. Кайа, ловко снуя на четвереньках меж исходящими паром ведрами,
по-флотски надраивает пол, а Урмас и Таавет, влезшие на стремянки, яростно
скребут стены и потолок. Все это затем тщательно вытирается. Далее, силами
той же команды, в гараж вносятся деревянные столы, которые расставляются
буквой "П"... Вносятся также длинные скамейки... они прилаживаются вдоль
столов, а затем накрываются домоткаными ковриками и дорожками... Стены и
потолок украшаются китайскими фонариками, гирляндами из полевых и бумажных
цветов, гирляндами из электрических лампочек, флажками, воздушными шарами,
еловыми лапами... Столы накрываются скатертями. Затем в полностью
преображенное помещение ребята затаскивают пластмассовые ящики: с лимонадом,
с пивом, с минеральной водой; ящики с красивыми, аккуратно нарезанными и
завернутыми, как в "Аэрофлоте", закусками... ящики с бумажной (как
выясняется потом, одноразовой, никогда мной до того не виденной) посудой...
На столах расставляются вазы с цветами, свечи в подсвечниках... Излишним
было бы добавлять, что все это делается слаженно, четко, с радостью.
Но вот устроители исчезают. Появляется хозяйка этого торжества, Йовита.
Она со своим другом встречает подъезжающие машины гостей. Гости - их
ровесники. Красивыми парами - кто чинно, кто хохоча - они входят в этот
сказочный терем. В руках у них цветы, яркие свертки. Я начинаю догадываться,
что праздник устроен в честь окончания последнего класса...
И наконец, как заклинают в метро, "двери закрываются". Мне не видно
абсолютно ничего, кроме света, ярко бьющего из вентиляционных окошек.
С каким-то странным злорадством я начинаю ждать, когда этот свет
погаснет...
Но он не гаснет. Как не гаснет снаружи и день, давно перешедший в
прозрачную ночь, - в ночь, отключившую все звуки, кроме ласковой музыки,
раздающейся в гараже, а раздирающей душу мне, сидящей одной на веранде.
Ведь я старше их ненамного.
А у меня ничего подобного не было и уже не будет.
Моя юность прошла. Когда я вернусь в Питер, мне останется смотреть
такие волшебства лишь по телику, если покажут французский фильм. Я никогда
не видела, чтобы наши кавалеры на сабантуйчиках не напивались бы до блевоты.
Чтобы они потом не расквашивали друг другу хари до кровавой юшки. Чтобы не