"Вячеслав Пальман. Кратер Эршота." - читать интересную книгу автора

как поступить нам теперь. Рисковать, идти через тысячи верст навстречу
своей судьбе или оставаться здесь до лета, когда станет снова тепло и
появится возможность с меньшим риском для жизни плыть по речкам и рекам до
Алдана или Лены, откуда начинается обжитой путь на запад?.. Мы много
говорим. Мы создаем и обсуждаем каждый день все новые и новые проекты. Мы
спорим до слез, до хрипоты, пытаясь доказать друг другу недоказуемое. И
каждый понимает: нет, идти сейчас нельзя. Понимаем, а все же...
Помню горячий шепот Владимира Ивановича, уговаривающего меня в ночной тиши
барака не быть трусом и уходить сейчас же вместе с ним: "Увидишь, стоит
нам с тобой проявить решительность - и остальные пойдут за нами. Так
подымем же людей... Пойми, у многих из нас за годы ссылки застыла кровь.
Этих людей надо разогреть... Решайся..." Во мне боролись два чувства -
желание идти, действовать, рисковать и бороться сейчас же, сию минуту и в
то же время осторожность, осмотрительность, свойственная моему возрасту. Я
отмалчивался, не решаясь согласиться и бессильный в то же время сказать
"нет".
Почему я в конце концов поддался уговорам молодого и энергичного
Сперанского, не могу дать себе в этом отчета. Знаю только одно. Ранним
утром 20 сентября, когда ночной морозец уже сковал закрайки рек и
припорошил густым инеем луговые травы, мы с ним вдвоем ушли из поселения.
Вдвоем... Голос рассудка остановил других. Но мы уже не могли оставаться.
Нас провожали сердечными пожеланиями успеха. Товарищи поделились с нами
всем самым дорогим для них, со слезами на глазах пожали нам руки, но в их
глазах была плохо затаенная грусть: они боялись за нас. И справедливо
боялись. Риск был слишком велик.
Но мы все же ушли.
Так начался наш поход, о котором я теперь рассказываю в своем дневнике,
надеясь, что участливые руки моих спасителей передадут когда-нибудь эту
запись надежным людям и друзья по ссылке узнают о судьбе своих товарищей,
ушедших в неизвестность в осенний день двадцатого года.
...Сейчас начало нового, 1921 года. Я лежу в яранге моего друга Гавриила
Протодьяконова с отмороженными ногами и опустошенной душой. Моего
товарища, моего Володи, как я стал называть Владимира Ивановича
Сперанского в конце нашего похода, уже нет в живых. Недолго осталось жить
и мне. Это я знаю совершенно точно. Напрасно ты, добрый мой спаситель,
призывал ко мне самого знаменитого и страшного шамана из далекого Оймякона
и почтительно стоял в углу, ожидая, пока старый бестия выгонит из меня
злых духов. Бессилен он. Бесполезны и твои заклинания, о древнейший и
умнейший из якутов, Тарсалын, прибывший в Золотую долину по просьбе моего
хозяина от берегов широкого Омолона. Нет, ничто уже не сможет поднять
меня. Я чувствую, что моя жизнь подходит к концу. И я спешу излить на
бумаге, если мне хватит на это сил, события последних месяцев, в течение
которых мы с Володей упорно шли па встречу с молодой Революцией и стали
случайными виновниками необычных открытий, особенно нужных теперь
освобожденным народам России...
Я не устаю твердить Гавриилу: "Друг мой, когда я умру, постарайся сделать
так, чтобы эта тетрадь попала в руки хороших людей. Если же увидишь, что
ею могут завладеть злые люди, лучше брось ее в пламя твоего очага, но не
покажи врагу. Ибо самое лучшее и ценное, что может дать природа
человечеству, в руках отъявленных негодяев всегда может быть повернуто