"Случайный попутчик" - читать интересную книгу автора (Шишкин Иван Тимофеевич)

Часть вторая.

8. «Девятый вал»

Прошло сто дней. Почти середина сухого лета. Жизнь порта Дикка после весенних событий успокоилась и наладилась. Жили без потрясений.

На рейде стояли пятнадцать судов, пришедших со Срединных и Зеленых Земель. Со Срединных Земель привезли, как всегда, замечательную глиняную утварь, ковры и волосатые шкуры (их очень любят закупать торговцы Стерры), тонкую шерсть и ткани. С Зеленых Земель – фрукты и овощи, плодородную почву и рабов. Рабов привозили мало. И пиратов было вполовину меньше, чем раньше бывало. Шутили: остальных господин Каддет перебил. У бондарей в порту была самая горячая пора – в каждом доме варили и солили, резали и сушили, первая заготовка на зиму, бочки были нарасхват. А сколько бочек на складах!… По стародавним приметам после сухого лета зима ожидалась длинной и мокрой, поэтому караваны из Стерры один за другим везли в порт черный маслянистый уголь, охапки бересты, огромные повозки белой щепы, знаменитые зажигательные камни Стерры, стекло в окна, а еще обычные слитки мягкого железа и меди, тяжелый свинец и, конечно, доски и брусья из стеррского дуба, очень крепкого. Всем этим лавки в порту и на Торговом Рынке Гавани бойко торговали, местный народ денежки наживал, кто как: кто приезжих в своем доме поселял и обихаживал – в гостиницах мест не хватало, кто меной занимался – на одном складу товар присмотрит, а в другом месте этому товару покупателя найдет, а большинство продавали товар, купленный с повозок. Толкотня во всем порту!… В харчевнях еду не успевали готовить, «Игорный дом» совсем не закрывался, портовые девки цены подняли, в «Веселом доме» опять входную плату установили… Все оттого, что приезжих стало много.

Несмотря на занятость, портовый народ заметил, что много по сравнению с прежними годами приезжает народу из Стерры. Все больше молодые ребята, симпатичные, не драчливые. Купят себе ярлык и ищут работу. И находят, потому что этим летом нужны были мужские рабочие руки: большое строительство началось в порту. Строили новую крепостную стену со стороны плоскогорья – со стороны путей из королевства Стерра и Империи Чугов. Начальником всех этих работ был господин Каддет. Новая крепостная стена должна была расширить порт, ненамного, всего на сто пять шагов отстояла она от старой стены, но фундамент под нее Чужак закладывал нешуточный. А в недалеких базальтовых скалах трудились бывшие рабы Чужака и нанятые им люди. Резали камень для стены. Там же и жили. Когда вдруг в самом конце весны Глава порта ввел новый налог, оборонный, много ропота было и немало людей кричало «Долой Главу!», но их позвали посмотреть, как отряд воинской стражи берет штурмом старую крепостную стену, и поутихли люди. Уж очень ловко и быстро воины через старую стену по лестницам перебрались и, скаля зубы, на горожан с копьями и мечами кинулись. Остановились в трех шагах от съежившейся и попятившейся толпы с верещавшими женщинами, и пошли обратно. Всякий представил себе, что это чуги или королевские воины без приглашения пожаловали, и смирился. Мелюзга городская так и проводит дни у старой крепостной стены, в сторонке от въездных пошлинных ворот, там играет, где часть воинского отряда на стену лезет, а другая учится отбиваться. Взрослые вроде мужчины, а играют в войну, веселятся. Детей потешают. Но всякий разумный портовый горожанин понимает, что это – надо. Когда Чужака нет, командует отрядом бритый мужчина с лысой головой в шрамах, выкупленный раб, воин с Зеленых Земель. Помогает ему толмач Монах, он уже теперь не ходит вместе с Чужаком, потому что Чужак по гиккейски уже хорошо говорит, только иногда свои слова вставляет. В Гавани начальником стал Большой Нос, с ним капитаны что торговых, что пиратских судов стараются не спорить. Когда Большой Нос повесил сразу двух матросов с чуженародного корабля, ограбивших и избивших торговца-разносчика в порту, а взбунтовавшиеся матросы того корабля начали крушить Торговый Рынок, на галечный берег вышли три по сто воинов с арбалетами и луками и сам Чужак с огромным раздвоенным мечом. Капитан того корабля сразу штраф заплатил в казну порта и торговцу. И снялся с якоря.

Конечно, в большом порту не бывает уж совсем спокойно, на то и порт. То в кабаке, то в «Игорном доме» задерутся… Воинской стражи прибавилось… А еще по весне то в порту, то в Гавани, а то и в жилом городе находили зарезанных или задушенных людей, иногда со следами пыток, но все они были не портовые, а приезжие люди, то ли гили, то ли чуги. Никто о них не хлопотал и не печалился, а позже и резать-душить перестали, словно кто-то успокоился, всех передушив-перерезав.

К середине длинного лета, когда стало понятно, что год для торговли хороший, деньги будут, горожане повеселели и понемногу начали тратить денежки, тем более, что появился новый товар. Братья стекловары, Старший и Младший, как-то отдали на показ и продажу лавочнику Пипперу новый стеклянный товар, называется «бисер» – маленькие разноцветные стеклянные шарики с дырочкой посередине. Нитку проденешь сквозь шарики – получается цветная ниточка. И плети из нее чего хочешь. Цена за меру – серебрячок. Женщины в порту и Гавани как с ума сошли. Иные – на большой серебряк накупали этого бисера. И начались среди них соревнования – и по узору и по цвету. На платья, на голову, браслеты себе выделывают. Пиппер – он теперь богач, господин Пиппер. И стекловары тоже. Но секрет, как такое красивое цветное стекло сварить и как маленькую дырочку точно посреди шарика просверлить, стекловары никому не открывают. И правильно – товар тогда в ходу, когда редкий.

Лето – хорошее время. Вечер длинный, тихий. Еще светло, и приятно-прохладно по сравнению с днем. Перед сном многие горожане по улицам гуляют, орешки привозные грызут, сладкие корни покусывают или около домов сидят, разговаривают, рассказывают, кто что слышал. Кому шума и суеты днем мало – идут на Площадь, там фокусники, зверинец маленький, новости кричат, мед, привозное молоко, орешки и корни продают все ночь. «Игорный» и «Веселый» дома неподалеку, опять же… А когда раздается цокот копыт и через Площадь на своем вороном шагом проезжает Принцесса по дороге к сторожевой башне над Гаванью – на закат посмотреть – это как сигнал, что вечер заканчивается. Принцесса сидит на коне как влитая, спина под летним плащом прямая, голова гордо поднята, поводья в левой руке. Ей бы еще копье или пику в правую руку – Страж Мира, как в сказке. Отвечает на приветствия вежливым кивком головы, платком укрытой. Слева от Принцессы всегда шагает Чужак, господин Каддет. Тоже вежливо кланяется. Говорят, поднявшись на башню, Принцесса снимает с себя платок, закрывающий ее лицо, но этого никто не видел. Сам Глава порта специальным решением разрешил им подниматься на сторожевую башню без провожатых. Никто не знает, почему Чужак задержался в порту Дикка, почему делами порта занимается, почему не возвращается на свои Холодные Земли с Принцессой. К ним уже привыкли. Принцесса теперь ходит без большой охраны, за ней всегда только один человек, и тоже с закрытым лицом. Зовут Валей. Не слуга, не помогает Принцессе корзинку с поклажей нести. Метатель ножей. У него на груди и спине в ножнах открыто восемь ножей лежат. Опять же – по специальному разрешению Главы порта. Когда они первый раз появились, за спиной Принцессы кто-то из приезжих на Торговом Рынке что-то не то сказал. Принцесса услышала, остановилась и кивнула головой. Валей очень быстро бросил нож вверх, почти не глядя. Чайка прямо под ноги ему упала. Больше никто ничего вслух о закрытых лицах Принцессы и Валея не говорит.

Лорд Барк с большой охраной подъезжал к порту Дикка в пассажирской повозке. Последний перегон кажется самым длинным, мысли торопятся, крутятся в голове быстрее колес повозки, и от этого возникает раздражение и томление. А еще хочется вымыться, поесть вкусной пищи, полежать на мягкой кровати в прохладной комнате. Лорд возвращался в порт Дикка в новом ранге – лорда Специального Посла Короля Стерры. Практически Король передал ему свои полномочия: на территории порта Дикка для всех подданных короля лорд Барк был сам Король. В двойном днище его тяжеленной повозки были королевские золотые и драгоценные камни – часть денег войны, как назвал их Король.

Когда в конце весны, после крушения планов чугов и пиратов, но со знанием стратегического плана Императора чугов, лорд с тяжелым сердцем покидал порт Дикка, он готовил себя не только к очень трудному разговору с Королем, он готовил себя к тому, что мог увидеть в Стерре. Увиденное потрясло его еще сильней, чем он опасался. Дороги были в плохом состоянии. В случае затяжных весенних дождей грязь остановит и воинов и боевую технику. Завалы на узких горных тропах в обход главных дорог еще даже не были построены. Строительство сторожевых башен, которые могли бы сдержать быстрое наступление врага по двум дорогам к столице, даже еще не было начато. Лорды только еще собирались – после осенних работ второго урожая! – начать подготовку из крестьян ополчения. Они не занимались укреплением своих собственных замков! Благодушие и лень! Только генерал Варра укреплял Пограничные Ворота. Но силами воинов. А они должны были при строительных работах беречь свои руки, ноги и головы. Поэтому работа шла нетерпимо медленно. Набор в армии шел плохо. Опытных боевых офицеров и генералов – не было! Чего было в достатке – оружия и денег.

Когда лорд преклонил колени перед своим Королем с радостной улыбкой подходившего к нему, другу детства, он боялся, что Король увидит слезы в его глазах. Слезы лорда Баре упали на вышитые узоры на воротнике кафтана Короля, когда они обнялись. Хорошо, что прием состоялся в личном кабинете Короля и без свидетелей. Потому что, выслушав рассказ лорда Барк, а затем прочитав и перечитав сообщение чуга-предателя о плане Императора, Король не скрыл своих слез.

Когда Король уже в зрелые годы все еще был принцем-наследником своего престарелого отца-Короля, вместе с лордом Барком и оруженосцем Кьюрриком он прошел, где ногами, где верхом на лошади, буквально по всем городам, городкам и поселкам своего будущего королевства. Конечно, скрыв свой титул. Погонщики, мелкие торговцы или перепродавцы, отставные воины… За неполный год путешествия они все трое вжились в эти роли. Они своими глазами увидели беззаконие местных властей, продажность судей, безнаказанность воров и бандитов, безразличие лордов-поручителей, равнодушное терпение сыто живущих простолюдинов и мастеровых. Но тут же рядом они встречали и живые глаза, видящие все то же, что и высокие лорды, и недоумевающие. И ждущие ответа на свои вопросы, даже неявно заданные. В случавшихся иногда – очень редко! – откровенных беседах люди говорили: «Король об этом не знает. Если бы он знал – он бы помог нам, НАШ Король!» В том путешествии лорд Барк тоже однажды видел слезы принца-наследника. Это случилось, когда принц понял, какая тяжесть и какой труд лягут на его плечи. Став Королем, принц жестокой рукой подавил самые крайние и вопиющие извращения – там, куда дотянулась его рука. Лорд Барк, принявший пост Верховного Прокурора, отправил на плаху и на каторгу многие сотни воров, грабителей и бандитов, сотню судей, семь лордов, одного герцога – родственника Короля. Самая легкая кара за нарушения законов Короля, указов Короля, кражу у Короля – конфискация всего состояния. Люди больше всего дорожат своим состоянием. Прошло три года – тяжелая повозка королевства Стерра чуть сдвинулась, выбираясь из засасывающей грязи. И тут на западной границе появились чуги, как прежде когда-то, яростные, бесстрашные, жадные.

– Как нам выдержать этот напор, Барк? – спросил Король, вытирая слезы, рукавом: от некоторых детских привычек Король не желал избавляться. Он мог себе это позволить, потому что он, во-первых, Король, а во-вторых, он никогда не плакал, при подданных. А Барк – он друг. – И можем ли мы его выдержать?

– Если бы речь шла о нападении в этом году – нет, мой Король,- ответил лорд Барк продуманными словами. – Но у нас еще есть почти целый год. Точно я отвечу на ваш вопрос следующей весной, мой Король.

– Ты мне нужен здесь, друг. Порт Дикка – теперь совсем не важное место, благодаря твоим трудам. И трудам твоих людей. Навести семью, и приступим к работе.

– Конечно, мой Король!

– Ты, конечно, посмотрел по дороге, что не сделано по укреплению границ и ремонту дорог?… – чуть усмехаясь, спросил Король. Он очень хорошо знал своего друга.

– Ничего не сделано, мой Король! Простите, что я еще раз огорчаю вас.

– Этого я и боялся,- грустно произнес Король. – В свое время ты очень сильно прижал казнокрадство, друг Барк, и теперь я могу по одному только размеру расходов судить о течении дел: мало расходов – мало дел. Мы богатеем, мой друг! – усмехнулся Король. – У тебя есть предложения о том, как потратить наши денежки? – Король постарался пошутить. Лорд Барк знал – это последний рубеж отчаяния у Короля.

– Дайте мне десять дней, мой Король, чтобы я пропитался воздухом Стерры и не придумал невозможное.

– Хорошо, мой друг! Десять дней! Передай мой привет леди Барк и дочери. Они редко появлялись во дворце в твое отсутствие.

Так было при первой встрече с Королем.

– Мне придется на некоторое время вернуться в порт Дикка, мой Король, – первое, что сказал лорд Барк при второй встрече. Ему показалось, что в волосах Короля за десять дней появилось много седых волос.

– Объясни, друг, зачем?

– Больше всего нам с вами, мой Король, не хватает энергичных и смелых людей. Простите меня! Я встретился не меньше, чем с сотней людей, и с первого же дня почувствовал раздражение. Медлительность, уклончивость, множество разговоров, умные рассуждения, неплохие планы. Но нет действий. Отдаешь распоряжение – оно исполняется, и человек останавливается, он ждет следующих распоряжений.

– Это исполнительность, Барк, – Король смотрел на лорда с непониманием.

– Так ведут себя слуги, именно это от них требуется, мой Король. Но в деле, которое мы хотим выполнить, нужен огромный напор, дерзость, самостоятельность. Если камень опасно лежит над тропой, по которой ездят люди, равнодушный проедет и поблагодарит Судьбу, что он остался цел. Исполнительный – доложит о камне смотрителю дороги. Самостоятельный – уберет этот камень.

– У меня нет других людей, мой друг!

– Давайте их наймем, купим, соблазним! Вы же хотите потратить денежки короны, мой Король!…

– В порту Дикка?

– И на Зеленых Землях и на Срединных. И на Холодных,- усмехнулся лорд Барк.

– Ну, так далеко не стоит забираться,- усмехнулся и Король.

– Один человек с Холодных Земель неподалеку, в порту Дикка. Он – подходящий для нас человек.

– Согласен, купи его. Купи всех, кто тебе покажется нужным. Не бойся ошибиться, мой друг.

– Если речь идет о человеке с Холодных Земель, то есть очень большая трудность, мой Король. Он женат на принцессе Гигар.

– О, милостивая Судьба!…- Король с изумлением смотрел на лорда Барк. – Как это ему так не повезло?

– Наоборот, мой Король! Я бы был самым счастливым на свете человеком, если бы меня любили так, как принцесса Гигар любит мастера Каддета.

– Вот как?!

– Он – очень странный человек, внешне и по своему духу. Вы не поверите – он очень похож на громадного черного горного медведя, только с человеческой фигурой и с почти человеческим лицом. Прекрасный боец, из лучших – спросите Кьюррика!, умный, образованный, решительный, ОЧЕНЬ самостоятельный, когда надо – бессердечно-беспощадный и молниеносно-убийственный.

– Ты так говоришь о нем, мой друг, как говорила бы, извини, женщина о своем возлюбленном.

– Это я и хотел вам сказать: принцесса Гигар видит то, что он есть: нечеловека.

– Что? – изумился Король.

– После оскорбления и горя, которое ей принес Император, принцесса не может полюбить верноподданного чуга. А бывают ли другие? Она не может полюбить гиля – за ее спиной многие столетия ненависти к крови гилей. Она полюбила нечеловека, странного, лишь похожего на человека мужчину.

– Интересное рассуждение, мой друг. Однако вернемся к нашей теме.

– Мой Король! Простите, но это и есть наша тема. Возможно, я привезу в Стерру очень странных людей. Ведь показался вам сначала… э-э-э… необычным мастер Ликка, привезенный генералом Варра с Зеленых Земель – помните ли вы того старого евра? А как много он сделал для Стерры! Сколько руд он открыл и сколько новых шахт он построил! Сколько новых инструментов сделано по его советам! Как жаль, что он умер в пути, возвращаясь в Стерру, как жаль!… Я кусал себе руки, мой Король, видя как он умирает… Вернувшись в наши горы, он хотел довести до результата свои опыты с металлами и рудами, он хотел вновь создать горючий порошок… Его внешний вид, его манеры были когда смешны, когда странны, но ничего из того, что он сделал для Короны, нельзя назвать странным или смешным.

– Он умер? – переспросил Король.- Мне жаль. Хотя ведь он был уже старый человек?

– Нет, мой Король, он был мне ровесник. Но он очень быстро жил.

– «Быстро жил»… – повторил Король, задумываясь. – Что ты мне хочешь сказать, мой друг? Говори прямо.

– Нам нужны именно такие люди, мой Король!

– Я согласен с тобой, мой друг, ты прав. Я даю тебе все права на этот счет, лорд Барк. Сегодня же я подпишу необходимый эдикт. Что еще мы можем сделать?

– Нам придется измениться и меняться, мой Король…

– Измениться? Как? В чем, мой друг?

– Сейчас я объясню, мой Король. Мне ОЧЕНЬ нужен здесь этот человек, мастер Каддет. Дайте разрешение на то, чтобы чуг, принцесса Гигар, могла ступить на земли Стерры!

– Это невозможно, мой друг, ты же понимаешь, что это невозможно! Существует закон, которому сотни лет и который никогда не нарушался по доброй воле Королей Стерры. А может быть – вообще никогда!

– Принцесса Гигар сменила имя,- сказал лорд Барк. Король молчал.

– Никто в порту Дикка не знает, что она – принцесса Гигар, – сказал лорд Барк. Король молчал.

– Мы – в отчаянной ситуации, мой Король,- сказал лорд Барк.- Я испытываю ваше терпение и нашу дружбу, только потому, что чувствую, что именно новые, неожиданные и странные люди помогут нам найти решение невозможно-трудной задачи спасения Стерры. Победа чугов – это конец истории гилей, мой Король!

– Спасибо, что ты, мой старый товарищ, произнес эти правдивые слова. Именно – конец истории гилей. Это парализует меня своим жутким смыслом и ответственностью. – Король поднял свой взгляд на лорда Барка.

– Вы сказали, мой Король: не бойся ошибиться…

– Тебе нужна, как всегда, бумага с моей подписью, Верховный Прокурор, лорд Барк? – грустно спросил Король.- А если у нас будут потомки и они прочтут этот мой эдикт, что они подумают о нас с тобой?

– Главное, чтобы у нас были потомки, мой Король. Потому что, если чуги победят, то ни у Барка, ни у его Короля потомков не будет совсем. Кого же нам тогда бояться?

И вот скоро последний поворот дороги по предгорью и откроется вид на порт Дикка и его крепостная стена.

«Вот здесь я бы навалил целую гору больших камней, – медленно проезжая в повозке через сужение дороги между широких высоких скал, подумал лорд Барк, – чтобы враг застрял здесь. Застрял, но что дальше? Враг разберет, растащит эти камни, и продолжит свой путь по дороге к крепостной стене. Почему так качает повозку?»

Лорд Барк выглянул из окна и удивился: у повозки на пути лежал неровный фундамент сооружения. Широкий и длинный, он перекрывал сужение дороги. Лорд Барк приказал остановить повозку, вышел, осмотрелся и понял простой замысел строителя: новая крепостная стена прильнет к скалам, и врагу достанется только узенькое пространство единственной дороги для штурма стены. Крепкой и высокой стены, другую и не стоит строить. Или врагу придется ломать скалы. Работа на год. Почему ему ничего об этом не писал будущий, однако еще не возведенный мечом Короля во дворянство его друг, лорд Диккар, Резидент? Что происходит в порту Дикка?

Принцесса сидела на супружеской кровати и смотрела на заснувшего Кадета с новым для себя чувством. Почти материнским. Хотя, конечно, если сейчас она не удержит ментограмму, готовую сорваться в полет, обязательно возникнет совсем не материнское чувство: Каддет немедленно проснется, протянет свою теплую сильную руку, опрокинет ее на ложе, и начнет дразнящее-медленно прокладывать горячими нежными губами сложную линию от ее правой ключицы через левую грудь к левой ключице и оттуда – на правую грудь, сладко-больно прихватывая соски и толкая груди по пути, а затем его губы, не прерывая линию, спустятся до пупка и, раздувая в пупке пожар, закрутят вокруг него тройную сужающуюся спираль, а кончик ехидного языка при этом пощекочет в глубине пупка, обрывая ровный ритм дыхания. Пощекочет – и стремительно ринется вниз, обовьет бедро, зубы чуть прихватят ягодицу – какой повезет! – а язык широким мазком длинно и медленно-дразняще пройдется по позвоночнику, пересчитывая каждую косточку, до самой шеи, навестит ухо и линия закончится на уголке губ… а в это время его нежные чуткие пальцы взбудоражат сокровенное на ее задрожавшем теле… Если сейчас она не удержит ментограмму, она сейчас снова превратится в нечто, с жадностью поглощающее, ловящее и хватающее каждое движение и сотрясение его могучего и неутомимого тела, нечто, парящее вне мира и людей. До мучительно-сладкой долгой и повторяющейся смерти. Не сейчас, Каддет устал.

Принцесса была счастлива. Она была счастлива как женщина. Сама замечала, как от этого меняется ее тело – немного вширь раздались бедра, увеличились груди, пополнели ноги и чуть-чуть – руки. Но вопреки этому ее шаги стали легче и стремительней, а тело – невесомей, сильней и выносливей. Недавно она почувствовала себя готовой к материнству, внутренне созрела. Каждый раз, когда Каддет оставлял в ней частицу себя – она чувствовала взрыв его вулкана и бросок ослепительно-горячей лавы – это вызывало в ней чувство их общего торжества, но одновременно – и чувство победы над Кадетом («Вот так!»- заговорщицки хихикал Неспящий), и каждый раз после этого принцесса ждала знаков зародившегося ребенка. Но пока знаков не было.

Принцесса не сравнивала себя с прежней. Просто та была совершенно другая девушка, горделивая и самоуверенная, пекущаяся о своем достоинстве принцессы Гигар. Та – умерла. Нет, ее убили! Теперь она другая, и даже еще не закончила свое развитие, предупреждал Неспящий. И сейчас принцесса была счастливым человеком. Теперь, когда Каддет с утра уходил из дома в порт, в каменоломни, на строительство новой крепостной стены, в мастерские, в Гавань, на суда или в лавки, принцесса не тосковала и не тревожилась. Это прошло. Между ней и им возникла, как подсказывал Неспящий, стойкий и постоянно открытый канал связи, и присутствия этой связи было достаточно. Она просто в любое мгновение знала, что с Каддетом. Не ЧТО с ним происходит, а что он в полном благополучии. День она заполняла домашними заботами – но их было так мало!, помощью Сластене в ее мастерской, посещением Баку в Конюшнях, упражнениями с оружием под строгим надзором Валея в крошечном заднем дворике дома. Валей, брат по Долгу!… Послание матери у него на спине написано ее рукой и ее ножом, и навсегда, на всю его жизнь. Глубоко и неискоренимо от прежней принцессы Гигар в Принцессе осталась и жила только жажда мести. Но Кадет сказал: «Месть должна сначала унизить и лишить Императора достоинства и власти, а потом убить его тело, любимая. Только тогда она будет полной, и ты успокоишься. И мы сделаем это».

Когда однажды в конце весны взволнованный Глава порта внезапно появился в их доме и начал горячо упрашивать Каддета заняться укреплением защиты порта от врагов, обещая безграничные привилегии для господина Великого и Могучего Вождя и его жены на территории порта, и Каддет дал согласие, Неспящий Горный Орел торжественно проклекотал: «Это шаг к исполнению твоей мести Императору!». О, Каддет!…

Счастливый день ее жизни всегда заканчивался вечерней прогулкой на Баку, в сопровождении Кадета по порту от Конюшен до сторожевой башни над Гаванью. И неповторяющимся по красоте закатом.

Она не приобрела друзей, кроме Сластены, но вежливого и почтительного отношения к ней окружающих хватало, чтобы она не чувствовала себя одинокой днем. Постепенно, чтобы ни у кого не возникало никаких вопросов и ненужных подозрений, принцесса как бы освоила гиккейский. Это упростило ее жизнь вне дома. Ее знали и приветливо встречали у булочника, мясника, зеленщика, гастронома, на Торговом Рынке – она была знатным, выгодным и постоянным покупателем. «У нас Принцесса покупает!» – хвастались торговцы: это было свидетельство лучшего качества для товара и лавки. Она не беспокоилась о деньгах – после того, как много дней назад капитан Диннел привез со Срединных Земель длинный тяжелый ящик – четыре матроса едва внесли его в дом – а Каддет с Монахом вскрыли его, – совсем не беспокоилась после того, как увидела в ящике толстый слой рассыпчатого темного золотого песка. «Это наше – сказал Монах, обведя их всех трех рукой. – Твой муж, Принцесса, хорошо умеет находить золото. Но не умеет с ним обращаться. На Гиккее, по крайней мере. У него на все одна цена – Империал! Так что держи кошель подальше от его рук. Это я тебе, девочка, как знающий его человек, говорю». И вообще, деньги в доме появлялись будто сами по себе. Кадет приносил Империалы, высыпал ей в руки, целовал в нос и назидательно говорил: «Принцесса! Азартные игры до хорошего не доведут! Это наш доход из «Игрального дома»«, или «Принцесса, новые технологии приносят новые деньги. Стекловары хорошо заработали» или «Жена! Всякий честный труд должен быть оплачен. Наши корабли приносит неплохой доход».

Если никуда идти не хотелось, заперев дом, чтобы ее никто не застал врасплох, Принцесса читала книги, которые ей приносил Монах. Чтение их приносило Принцессе двойственное чувство: с одной стороны, в книгах описывались увлекательные истории, добрые и печальные, с другой стороны – ей до крайности мешал Неспящий. Во-первых, он читал книги так быстро, что это не приносило никакого удовольствия. Просто неторопливо переворачивай страницы от первой до последней. Прочитанное остается в памяти, а потом вспоминай, если хочешь. Во- вторых, если приказать читать ему медленно, ее глазами, то он, как соглядатай, непрерывно обсуждает читаемые тексты и указывает на несоответствия в них, объясняет описываемые таинственные события или ужасные природные явления или нежные чувства и неожиданные поступки героев книги отвратительными, скучными и поучающими голосами справочников по теории заблуждений, теории неопределенности, сравнительной анатомии, квантовой механике, биофизике, биохимии, космобиологии, психофизиологии, социальной психологии… – в общем всем, чем при инициациях Каддет делится с ней. Выключить или загнать Неспящего на время в какой-нибудь угол или конуру было невозможно. Случалось, нахохотавшись, или гневно укорив Неспящего за пошлый цинизм и изощренный сарказм, Принцесса откладывала книгу. Как все элементарно и противно просто и не романтично, Неспящий! Она знала и понимала все эти несуществующие и непроизносимые на гиккейском языке слова.

А Кадет много раз ругал себя за непоследовательность в образовательной программе своей любимой. Но, поддавшись ее уговорам, щекотке, поцелуям или щипкам, он то инициировал ее по Большому Всеобщему Кулинарному Справочнику («Как правильно варить жидких гусениц с Вандеи?»), то по Специальной Программе диверсантов-десантников («Нож-прыгун отводится в сторону обратным подворотом кисти и…»). Поэтому теперь Принцесса не только знала многие тонкости кулинарии семи цивилизованных Галактик, но еще и очень профессионально разбиралась во всех видах тактики и оружии ближнего и дальнего боя, включая нелегальное позитронное, а также знала ВСЕ, включая нецензурные, термины и ВСЕ ругательства десантников, на лингве, разумеется. Но пока их не применяла.

Отрицательной чертой ментальной инициации, как известно, является неизбирательность: при прямой ментальной инициации передаешь информацию блоками, так, как она у тебя в памяти заложена, и вырезать ненужный кусочек не возможно, так что, подозревал Кадет, в головке его красавицы жены были отложены и наставления, ну, например, по навигации и по электронике, совершенно абстрактным для нее. И, увы, ей были совершенно неинтересны обширные познания и кладовые памяти Кадета по минералогии, петрографии и планетологии, строительной инженерии и инженерной механике.

Удивительным было для Кадета – почему Принцесса еще ни разу не спросила: «А где ты, милый, это все узнал?» или «А какие они – Холодные Земли?». Он боялся этой темы. То есть его Неспящая, Черная Горная Кошка начинала беспокоиться, когда, уже не раз, он начинал обдумывать подходы к разговору с женой на эту тему.

И еще: она не умела рисовать! В Империи чугов это было запрещено. Она с восхищением смотрела, как под угольным карандашом на бумаге возникает ее лицо или морда Баку, с недоумением рассматривала потешную рожицу Дразнилки – маленького быстроглазого зверька с Урду, замечательно передразнивающего выражения лиц всех, кто на него смотрит в это мгновение. Она робко пробовала сама рисовать и потом в ярости рвала бумагу на мелкие кусочки. В ней сейчас восхитительным, будоражащим образом сочеталась почти дикая степнячка-чуг с образованной десантницей-планетологом с петрографической специализацией. Пока ничего другого Кадет не мог ей дать. Ведь ты, коммодор, по большому счету, всего лишь обычный везучий прикладник-исследователь планет, а не наставник кадетов, утешал он себя. Не можешь передать любимые мелодии и найти те, которые бы нравились им обоим. Не можешь передать ей – фундаментально и последовательно – знания по биомедицине, а у Принцессы – совершенно очевидные и незаурядные способности к врачеванию. Все это и очень многое другое было в компьютерной библиотеке его «Робинзона», который был неизвестно где!

Несколько раз он ломал в себе острое желание пойти на улицу Нижнего Колодца, войти в дом торговца Ааврона, и потребовать у его вздорной жены – ведь все-таки, несмотря ни на что, он – Чужак, способный на все! – потребовать к осмотру коллекцию магических предметов ее мужа. И тогда станет ясно: будет он искать и найдет свой «Робинзон» на Гиккее или пора обсудить с Принцессой вопрос о месте строительства собственного дома в порту Дикка. Такое местечко над портом он уже присмотрел. Но сейчас у него совсем другое место в порту, сейчас не может сделать то, что мог позволить себе Чужак. Рухнет доверие к нему, и он потеряет влияние. А как тогда жить в порту?

Принцесса сидела на супружеской кровати и смотрела на усталого заснувшего Кадета с почти материнским чувством. Это мое ВСЕ, понимала она. Он – мой мир и дом, муж и отец, брат и друг, отец моих будущих детей. Их будет пятеро. Четыре мальчика и девочка. Каддет будет очень, очень сильно, как отец, но с привкусом мужского чувства, любить нашу девочку. И пытаться скрыть это от сыновей. Придется мне быть с ней строгой. Как моей матери со мной.

Самое страшное, что она себе сейчас могла представить – это вид ножа, подпирающего сонную артерию ее мужа. Значит, принцесса Гигар, Принцесса, сказала она себе, ты сделаешь ВСЕ, чтобы этого не случилось никогда. Потом она погасила светильник, осторожно легла и придвинулась к Кадету, вдохнула его волнующий запах, обняла его одной рукой, устроила голову на пружинистых волосах его груди и скользнула в сон.

Лорд Барк еще раз окинул взглядом работы на каменоломнях. «Название не верное, правильней было бы назвать эти работы камнерезными». Повертел в руках гибкую, составленную из коротких отрезков с петельками и крючками на концах, железную нить, потрогал режущие камень пупырышки. Новый инструмент мастера Каддета – пила по камню. Два человека, водя такой пилой по базальтовой глыбе, за день нарезают камней в три раза больше, чем, если бы они били камень молотами и зубилами. И получающиеся камни почти не надо обтесывать. Мастер Каддет жалуется, что металл для пил плохой, рабочим приходится часто менять эти нити, вот бы, говорит мастер, найти в горах Стерры какие-то «присадки», пилы бы в несколько раз дольше служили. Эти пилы для камнерезной работы делают тут же, в порту Дикка, в собственной мастерской мастера Каддета – и об этом ему писал Резидент в недошедшем до Стерры сообщении.

Лорд Барк начал спускаться по крепкой деревянной лестнице со скалы вниз, к палаточному городку, в котором жили рабочие – бывшие рабы мастера и нанятые им люди. Больше всего нравился лорду порядок в хозяйстве мастера. Палатки стояли ровными рядами, как в военном лагере, да и организация жизни в лагере был похожей: вооруженный пост на входе, в каждом ряду платок – бочка с водой, отхожее место в далекой стороне, харчевня под пологом, палатки для омовений – тоже в стороне, в камне прорезаны канавки для стока воды… Большая работа. И нарезанные камни для новой крепостной стены лежат аккуратно, по размерам. Самая большая палатка – для мастера Каддета и совсем молодого человека, которого мастер называет на свой лад – «мастер Проекта». Портовый простолюдин. Резидент докладывал: мастер Проекта (прежнее прозвище Книгочтей) – сын простых родителей, но грамотен, присмотрен толмачом Монахом в магазине книг среди постоянных посетителей. Платил деньги книготорговцам за разрешение читать книги. Чем-то давно заинтересовал господина Каддета, Великого и Могучего Вождя, познакомились, стали рисовать друг другу планы зданий.

Лорд Барк потопал по битке перед большой палаткой.

– Пожалуйста, войдите! – отозвался мастер Каддет. – Господин Специальный Посол!… – Поклон. И мастер Проекта кланяется.

– Прекрасная работа! – бодро объявил лорд Барк. -Уже столько камня заготовлено… Почему же не начать укладку стены, господин Каддет и господин мастер Проекта? – Очень любопытно было бы близко посмотреть рисунок будущей крепостной стены, вон лежит большой лист бумаги, свернут. А оба мастера на листах бумаги что-то считают…

– Нам обоим кажется, Господин Специальный Посол, что лучше сначала заготовить все материалы, а уж собрать стену можно будет быстро. Приятно, когда результат труда виден сразу, – охотно ответил мастер Проекта.

– И результат – неожиданный. Неприятный для врагов,- добавил мастер Каддет, улыбаясь лорду Барк.

– Очень справедливое заключение,- вежливо согласился лорд Барк.- Не могу ли я взглянуть на будущий вид защитной стены, чтобы оценить величину этой неприятности? Для врагов…

Мастера переглянулись.

– Лорд Барк! Вы – четвертый человек, который будет знать полный вид и устройство стены до завершения строительства. В этом – проявление нашего доверия и уважения к вам и Королю Стерры,- после небольшой паузы мягко произнес мастер и развернул перед лордом большой лист бумаги.

Стена? Нет! Это была гигантская волна с обрушивающимся гребнем, прильнувшая к скалам! Только очень длинная и очень крепкая лестница могла бы упереться своим концом в вершину этого гребня. Уж слишком был бы велик ее прогиб под весом штурмующих. И такая лестница была бы очень, очень тяжелой и неповоротливой. И должна была бы иметь слишком широкое основание для упора, мешающее установке других лестниц. И такую лестницу надо было бы поднимать на гребень каменной волны на весьма длинных оттяжных веревках. Медленно и точно. Под градом стрел и камней обороняющихся… Что затруднительно. Весьма. И даже захватив гребень волны, штурмующим следовало бы подумать о быстром спуске с нее. Потому что отчаянные воины опять оказывались бы под огнем лучников и арбалетчиков. А впереди их ждала еще старая крепостная стена с мечниками и копейщиками.

Лорд Барк посмотрел на мастеров. Мастер Каддет лукаво косился на него, а мастер Проекта с интересом ждал слов восхищения и вопросов. Дитя!…

– Это…замечательно,- с чувством произнес лорд Барк и сделал легкий поклон. – Огромная и долгая работа.

– Мы закончим строительство еще до конца лета, мой лорд! – похвастался мастер Проекта. И снова лорд Барк почувствовал скрываемую усмешку во взгляде мастера Каддета, который тот бросил на него.

– Вот как?! – деланно удивился лорд Барк. – Хочу попросить вас, уважаемые строители крепостной стены, показать мне каким образом вы будете доставлять готовые камни в месту строительства? Если, разумеется, это не помешает вашим занятиям? Ваш опыт мог бы пригодиться нам, в Стерре,- слегка обозначил он тему предстоящего разговора с мастером Каддетом.

– Конечно, лорд Барк! С удовольствием! – легко и даже с какой-то готовностью ответил мастер Каддет. Остановил жестом мастера Проекта, немедленно пожелавшего выполнить просьбу лорда, и уважительно-вежливым жестом предложил лорду Барк выйти из палатки.

– Как вы предпочитаете, мастер Каддет, чтобы я обращался к вам? – неторопливо шагая к выходу из палаточного лагеря, спросил лорд Барк.

– У вас, Господин Специальный Посол, новая должность, а у меня – старое имя, – с нескрываемым подтекстом, ответил мастер Каддет.

– Мы уже давно знаем друг друга, не так ли, мастер Каддет?

– Согласен с вами, лорд Барк. И, кажется, неплохо понимаем друг друга?

– Замечательно, когда положение людей меняется, а сущность их отношений остается прежней,- сказал лорд Барк.

– Совершенно согласен, Господин Специальный Посол! Вот здесь будет построена дорога из деревянных брусьев, дубовых, из Стерры,- улыбаясь, произнес Мастер Каддет. Лорду Барк все время слышалось что-то насмешливое в его тоне, и это его раздражало.

– Господин Каддет! Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель, – повернувшись к собеседнику лицом и останавливаясь, сказал лорд Барк.- Вы много раз высказывали желание выбрать местом жительства Королевство Стерра. Этому мешало одно непреодолимое препятствие – происхождение вашей жены. Я убрал с вашего пути это препятствие. В моем кармане лежит эдикт Короля Стерры, разрешающий принцессе Гигар находиться на землях королевства, – строго закончил лорд Барк.

– Поразительно! Как вам это удалось, господин Специальный Посол?

– Ваши несомненные заслуги перед Короной…- начал плести кружева лорд Барк.

– Лорд Барк!… – с укоризной произнес Кадет.

– Хорошо, извините меня! – лорд Барк глубоко вздохнул и сильно выдохнул воздух. – Я открою вам один из важнейших секретов Короля, господин Каддет. Нет нужды предупреждать вас о секретности, вы все сами поймете, и между нами нет недоговоренностей и долгов, не так ли? – Он дождался кивка.- Отлично. В Стерре известно… Мы знаем точно, что весной следующего года огромная, невозможно большая армия Императора чугов обрушится на Стерру. Сто по сто на десять воинов.

– Ого!… – произнес господин Каддет незнакомое слово, но лорд Барк по интонации и выражению его лица понял, что это слово выражает удивление и озабоченность.

– Мои специальные полномочия – для того, чтобы вербовать людей, которые помогут нам защититься. Я предлагаю вам, господин Каддет, прибыть в Стерру и применить ваши способности и силы для этого дела. Награда – практически любая. Мы стоим на пороге гибели, господин Каддет, деньги для нас уже не имеют никакого значения. Это честное и открытое предложение. Ваш ответ?

– Мне надо посоветоваться с женой,- очень серьезно ответил господин Каддет, и лорд Барк понял, что он на самом деле будет обсуждать этот вопрос с принцессой Гигар. И что она может повлиять на решение. – Дайте мне несколько дней, господин Специальный Посол.

– Охотно,- кивнул лорд Барк. Такой ответ его действительно устраивал. Несколько дней ничего не решат, но зато ответ будет, насколько он знал господина Каддета, окончательным. – Благодарю! Все это, – лорд Барк обвел рукой палаточный лагерь и каменоломню,- было поразительно интересным. И поучительным. – Он поклонился и пошел к сопровождающим, заждавшимся его у дороги в порт.

…– Нет! – решительно ответила Принцесса. – Нет! Эта земля – земля моих врагов, Каддет! Как ты можешь предлагать мне это?! Ты меня обидел! – Принцесса повернулась к нему спиной.

Кадет нежно потрогал ее отросшие волосы и поцеловал в затылок.

– Я так и думал,- примирительно произнес он. – Будем строить дом в порту?

– А в каком месте? – повернулась к нему лицом Принцесса и улыбнулась.

– Ты не умрешь сейчас,- бесстрастно говорил Владетельному господину Послу Великого Императора чугов старый подтянутый и высокий, скромно одетый человек с усталыми глазами на сморщенном лице, Кинжал Империи, приехавший с сегодняшним караваном. Его голова была тщательно выбрита и сложно татуирована, это был знак его принадлежности к Отряду Ветеранов-Смертников, соратников Императора по мятежу. – Ты еще поживешь, говно собак. Но твоя жизнь будет страшной, мучительной и очень долгой. Это – наказание для тебя. Потому что быстрая смерть была бы для тебя наградой. – Кинжал Империи плюнул в лицо Послу. – Днем ты будешь Послом, будешь выполнять свою работу – хорошо выполнять, как надо было выполнять, а вечером эти женщины, – Кинжал Империи кивком показал на две фигуры в темном углу подземной камеры, в которой происходил разговор,- эти женщины будут тебя пытать. Поверь, они знают свое дело!

– Как мне заслужить награду, мой господин? Как мне умереть быстро? – пролепетал Посол.

– Не надейся… – покачал головой Кинжал Империи.

– Укажите, мой господин, что мне надлежит сделать?

– Почему ты не отомстил за смерть Управляющего Невольничьим Рынком, за Око Империи?

– Я не успел. Не было людей, я их ищу… искал…

– Где твой третий посредник, Ухо Посла?

– Он исчез. Я посылал людей к нему домой, они ничего не нашли, мой господин.

– Как ты допустил разорение магазина Ферри? Почему не купил Главу порта? Где наши друзья-пираты?… Почему порт начал строить новую крепостную стену на нашем пути? Найди ответы на мои вопросы еще до утра. – Кинжал Империи кивнул женщинам и поднялся по лестнице из подземной тюрьмы посольства чугов на поверхность. Глубоко вдохнул теплый воздух летней ночи. Потянулся, хрустнули старые изношенные суставы плеч, намученные тяжелым оружием и доспехами за его длинную жизнь. Так и еще сильней будут хрустеть кости гилей, когда через год армии чугов ворвутся на их земли. Из подземелья раздался отчаянный крик Посла. «Дети у него уже есть,- подумал Кинжал Империи.- И других ему поздно заводить. Все лишнее – вон!» Он вернулся в кабинет Посла и еще раз посмотрел на разложенные на столе бумаги Посла.

Когда восемь дней назад ему, ехавшему в неприметной повозке в середине торгового каравана чугов доложили, что по параллельной дороге им навстречу спешит срочная почта гилей (пять человек со сменными лошадьми) он приказал перехватить гонцов и взять почту гилей. Решение Императора о войне было окончательное, и уже не имело значение кто – чуги или гили – чаще и серьезней нарушают правила перемирия. С интересом он вскрыл – первый раз после очень долгого перерыва – секретную королевскую почту. Но его ждало разочарование. На бумаге были написаны не слова, а странные сочетания букв и цифр. Четыре листа добротной бумаги – для глупостей? Чуженародный язык? Он приказал прислать к нему воинов, убивших королевских гонцов. Воинов было одиннадцать. Кинжал Империи любил это число. Все воины были очень рослые и сильные. И даже красивые. Кинжал Империи, глядя на них, подумал: «Какую замечательную молодежь вырастил Император. В моем поколении почти не было таких больших и сильных парней, большинство из нас были ниже ростом и слабее. Но такие же они яростные, как мы?»

– Как вы их убили? – спросил он каждого, по одному отводя в сторону.

Оказалось, что трое гонцов оказали отчаянное сопротивление на месте, где перехватили почту, а другие двое поскакали в разные стороны. Их тоже убили. У одного из них на груди висел кожаный футляр. У другого на теле ничего не было. Кинжал Империи задумался.

– Он спасал свою жизнь? – снова спросил он у каждого воина. Девять ответили «Да!». Двое заметили, что этот гонец что-то жевал до самой смерти. – Принесите сюда его тело,- приказал Кинжал Империи. Когда тело приволокли, окровавленное – у гонца было перерезано горло – и избитое о камни, Кинжал Империи безучастно сказал: – Разрежьте ему живот. – Воины заколебались. «Конечно,- подумал Кинжал Империи,- они воины, резать труп врага для них унизительно. Они считают себя воинами, а не собаками-людоедами. И правильно считают. Но они не выполнили мой приказ. Надо их унизить». – Позовите моих рабынь! – повелел он.

Подошли пять женщин с закрытыми платками лицами. Гордость Кинжала Империи, рабыни смерти. Эти женщины, переодевшись как гили, будут под видом беженок ходить по городам и селам Стерры и резать, резать и резать, всех, кого смогут, внося панику и ужас с сердца гилей. Чтобы гили кричали и шептали друг-другу: «Чуги уже здесь!» Когда начнется война.

Он взял с собой только пятерых, их, успешно закончивших его школу, у него, – три по десять и еще эти пятеро. Сейчас лица их закрыты, чтобы никто лишний не видел их и не узнал, встретив с открытым лицом. Для верности Кинжал Империи отрезал бы у них языки, но могло бы понадобиться, чтобы эти женщины говорили – сообщали, спрашивали, разговаривали. Разговаривали, чтобы не насторожить свои жертвы. Сообщали сведения. Спрашивали о дороге, колодцах и численности врагов. Эти женщины – рабыни, но каждой из них солгали, сказав, что их отцы – чуги. Их тщательно и неторопливо собирали по всей Империи. Только молодых и сильных. Дерзких. Озлобленных. Только униженных изнасилованием на глазах родственников или родителей. Тех, которые видели только труд и унижения их матерей, смерть слабых и старых, но спрашивающих себя: за что?! Их искали и находили там, где они ждали неумолимой бессмысленной смерти по прихоти хозяев или Судьбы. И вдруг у такой девушки появляется отец. Чуг! Защитник! Хорошая еда, чистая одежда и вода. Отец просит – помоги Империи, и этот пожилой человек, мой друг, выпросит у Императора для тебя свободу. Поможешь хорошо – тебе дадут Имя.

Их учат. Долго и тщательно, но только убивать. И ничего не бояться. Убей эту девочку, она рабыня. Хорошо! Убей этого раба, увлеки его на ложе и убей там! Хорошо! Убей свою подругу – она лучше тебя играет с ножами. Хорошо!

Их учили скрываться, выведывать, принимать облик мужчины, старухи, глупой или немой. Их учили слушать и догадываться. Читать по лицам. Их учили: хочешь узнать – затаись, замри. Хочешь услышать – стань неслышимой. Хочешь увидеть – стань невидимой, тенью. Но главное, чему их учили – не бояться умереть. Хотеть умереть. Твоя смерть – освобождение от мук жизни и власти Долга. А твой Долг, говорили каждой их них, с глазу на глаз, добрыми и мягкими голосами, твой Долг, ради которого тебе изменили Судьбу рабыни – защитить Императора любой ценой. Или выполнить его приказ. Любой ценой. Это твоя Судьба. Она у вас общая – у Императора и тебя.

Их хорошо кормили, они мягко спали. Во дворце они были неприкосновенны, они могли заступить путь любому Владетельному Господину и даже Императрице. Правда, и жестоко ответить за ошибку.

Император был доволен мыслью и ее исполнением. Десять таких женщин охраняли его на больших приемах. Для пущей торжественности и важности. Для защиты. От ближайших.

– Разрежьте ему живот от горла и вниз, я хочу посмотреть, что он жевал перед смертью,- приказал Кинжал Империи, глядя поверх голов своих рабынь. Старшая этой группы подала условный знак, и одна из рабынь смерти кривым коротким ножом ловко и быстро срезала с трупа одежду и, не останавливаясь, тут же деловито начала вскрывать грудь трупа. Кинжал Империи был доволен – эта рабыня знала, где надо резать ребра, чтобы оторвать твердую переднюю кость на груди. Из разрезанного пузыря желудка рабыня вынула куски изжеванной полоски бумаги с полностью расплывшимися буквами. «Новая хитрость гилей,- еще на месте понял Кинжал Империи. – Один везет донесение, а другой ключик к его прочтению. Неплохо придумано, гили! Но и это вам не поможет». На груди командира отряда воинов боевого охранения – статного парня, красивого сильного воина – висел инструмент гилей «дальний глаз», тоже полезная вещь, через нее и увидели гонцов. «Все ваши инструменты и умения будут нашими, гили!» – еще раз потянувшись, подумал Кинжал Империи и вернулся в подземелье. Он был не слишком стар, но у него давно была бессонница, он уже ничего по настоящему не любил, ни к чему не был привязан и уже не любил жить. Но у него была одна мечта. С детства. Мечта покорить гилей. Дожить до исполнения мечты – вот что ему хотелось на старости лет, да и то, даже не всей силой своей души. А душа у него была маленькая. Ей не дали вырасти, когда он был еще ребенком.

Посол висел на веревках, распятый. На штанах между его ног расплывалось кровавое пятно. «Изнасилованные женщины свое унижение вымещают на мужчинах всегда один и тем же способом, почему? – лениво подумал Кинжал Империи. – Глупые создания. Главный и важнейший орган у мужчин – глаза. Слепой мужчина – беспомощен. А корень… он нужен, пока ты молод и тебя интересует секрет, которого нет. А может быть, я не прав… Самое тяжелое чувство – это когда хочешь что-либо, но не можешь. Как я сейчас. Я хочу умереть, но не могу. Посол еще не стар. Боль пройдет, забудется, он захочет женщин, но не сможет. Никогда. Я правильно выучил моих рабынь».

– Что ты ответишь на мои вопросы? – лениво спросил Посла Кинжал Империи.

– У меня нет ответов, мой господин, у меня есть только объяснения, пустые слова,- ответил тихим голосом Посол. Мужественно ответил. «Может быть и вправду, когда-то он был ценным человеком?»

– Это хороший и честный ответ, ответ верноподданного чуга,- признал Кинжал Империи. – Скажи, Посол, с чего начались неприятности? Если не знаешь ответ – подумай, я подожду. И рабыни смерти подождут…

– С того, что Чужак – это чужестранец, который…

– Я знаю,- прервал его Кинжал Империи. – Я уже прочел твои бумаги в кабинете.

– Он хотел купить у Стерры принцессу Гигар. Пришлось заключать соглашение о перемирии. Гили обнаглели… Теперь мне кажется, что Чужак с гилями заодно. Всегда был заодно.

– Ты прав, так оно и есть. Почему ты раньше этого не видел? – Кинжал Империи с презрением смотрел на Посла. Сам он знал ответ. Посол не видел, потому что все время смотрел на себя, любовался собой, а не делами рук своих. А Посол молчал. Он еще не знал этого правильного ответа.

– Где найти твоих шпионов? – спросил Посла Кинжал Империи. – Всех, которые остались после чистки гилей,- добавил он с раздражением. – Они мне понадобятся.

Принцесса возвращалась с Торгового Рынка по обычному своему маршруту: бакалейщик, булочник, мясник, зеленщик, гастроном. Сегодня на Рынке она купила сыр. Твердый, не портящийся сыр с Зеленых Земель. Чтобы пролежать и не заплесневеть, его долго сушат под лучами Светила, постепенно отжимая воду. И из толстого – в ладонь! – круга получается лепешка толщиной в два пальца. Тяжелая лепешка! Как камень. И такая же твердая. Она несла их две. Одна – для пробы. Вчера они с Кадетом разговаривали, обнявшись и барахтаясь между разговорами. Она показывала ему прием «разожми пальцы», а он ей рассказывал про интересное оружие с родины его отца – метательную палочку «бумеранг». Запускаешь такую изогнутую палочку… Вот тогда он и сказал, что есть очень вкусное блюдо – трубочки из теста с тертым сыром, спагетти. Его угощали этим блюдом на родине отца, которая называется Земля. Не Холодные, не Каменные, не Зеленые Земли, просто Земля. Принцесса тут же вспомнила рецепт этого блюда. Сегодня она отломит от сырной лепешки четверть, размочит ее в молоке, завтра натрет помягчевший сыр, отварит тонкие хлебные палочки, раздавит три больших мягких красненьких, добавит в них жгуна и – угостит Монаха. Если Монаху понравится, на другой день вечером она покормит Кадета спагетти с сыром и кетчупом. Кетчуп, конечно, не настоящий, но в порту Дикка нет многих продуктов, упоминающихся в Большом Всеобщем Кулинарном Справочнике. Если Кадету понравится, она будет иногда готовить спагетти с сыром, чтобы он чаще вспоминал своего необыкновенно старого – ему почти четыре по десять лет! – отца. На Бакалейной улице Неспящий шепнул, что кто-то недружелюбно смотрит ей в спину. Принцесса, сделав вид, что поправляет платок, ослабила запор рукоятки на своем кинжале «Женская Честь» – первый после женитьбы подарок Каддета!, но Валея не предупредила, опасность была не явной. После бакалейщика она направилась к булочнику, свернула в переулок.

И на нее сразу же бросилась женщина с кинжалом. Удар был неотразимый, если проводить его так внезапно, но твердые лепешки и случайно вздернутая вверх корзина задержали лезвие, целящее принцессе в живот над пупком. Тяжелая корзинка, увлекая застрявший кинжал врага, упала под ноги, выпорхнула «Женская Честь», вскрыв шею нападавшей, но уже летела, метя принцессе в горло, полупика второй нападавшей… Нож Валея остановил сердце этого врага, а полупику остановили вскинувшиеся ладонями вперед руки Принцессы. Бритвенно-острый наконечник полупики проткнул обе ладони Принцессы, сковав руки и оцарапав подбородок. И тут слева на Принцессу бросилась третья женщина, с блестевшим между пальцами ножом кадык. Платок мешает!… Валей промахнулся или только легко ранил третьего врага… Уклон!… Приседание!… Циркульная подсечка десантника!… Коленом поправить направление… ногой от бедра – юбка мешает! – удар по позвоночнику вдоль направления падения врага… затылок нападавшей хрустнул, упав на неровный камень края тротуара. Валей!… Принцесса обернулась: длинный стилет торчал из спины медленно падающего Валея. Он и старался упасть медленно, с большим поворотом туловища, чтобы вырвать из рук четвертой нападавшей рукоятку глубоко засевшего в его теле стилета, он зажмурился от боли, но поворачивался и поворачивался в падении, хотя стилет распарывал ему почку и печень… Вырвал! И упал. Но обезоруженная четвертая нападавшая бросилась на принцессу с протянутыми для удушения руками, захватила платок, сорвала его и замерла:

– Принцесса!? – изумленно произнесла она, узнавая принцессу Гигар. И умерла от удара наконечника полупики, зажатой проткнутыми ладонями Принцессы, в глаз.

– Валей! – принцесса встала на колени около Валея. Руки у нее были скованы полупикой, она не могла погладить Валея по лицу, а по его лицу ползла серая тень смерти. Он еще открыл глаза, он еще силился что-то сказать, но смерть вырвала из него душу. «О, ВАЛЕЙ!…» И только сейчас принцесса услышала крики прохожих и заметила, что у нее открыто лицо.

«Валей!» – в ментограмме крикнула принцесса, и Кадет замедлил шаг. Он был на полпути из каменоломен к строительной площадке. «Принцесса!» – послал он ментограмму. Нет приема. «Принцесса!» Быстрей в город! Кадет побежал широким шагом. Через минуту он получил еще одну ментограмму: «О, ВАЛЕЙ!…» – и в ней была боль, и ее боль!

И сразу же Неспящая крикнула – ОПАСНОСТЬ! СЗАДИ! Кто-то смотрел ему между лопаток.

Кадет резко и глубоко присел, и две, одна за другой, тяжелые арбалетные стрелы с вжиком прошли над ним. Упали в двадцати шагах впереди. Кувырок через голову, прыжок в одну сторону, в другую, кувырок, прыжок, стрелы в одну руку. Запоясный кинжал – в другую. Метательный нож может пригодиться позже.

«Каддет! Опасность!» – крикнула ментограмма Принцессы.

«Я вижу!» – ответил он. На него от валунов слева быстрым шагом надвигалось шесть человек с мечами. Справа – высокая стена. «Лишь бы арбалетчика там не было. Ну, что ж, шесть мечей и два арбалета – это почетно, господа чуги. Молодые ребята… Почему? Так, у кого из вас меч подходящий? Резко вправо, под стену – раз! Вдоль стены им навстречу – два! Стрелу за оперенье – цап! Хорошо сбалансированная стрела, спасибо, чуги! В круг встанете или толкаться будете? В круг… А такой приемчик ты не знаешь, молод еще!… Твой меч – дрянь, но это меч, прощай, чуг! Что с Принцессой? Надо быстрей… Получите свою стрелу! Этот упал и плохо себя чувствует…

– «Каддет!»

– «Все хорошо.»

Второй меч в руку!

– Ну что, чуги, поговорим? – спросил Каддет, открывая путь своей ярости. Четыре сильных молодых парня. – Здесь вы умрете. – Кадет резко отшагнул в сторону, и арбалетная стрела сломалась о камень рядом. Четыреста миллисекунд на метр траектории – этого они никогда не видели. Правда, я не могу так долго, как Трехрукий…

«Кокон смерти» – это когда два завораживающе быстро вращающихся меча образуют вокруг тела практически непроницаемую для оружия врага сферу, но время от времени какой-нибудь меч достает противника.

Они падали, заливая своей кровью землю, от резаных ран, болезненных, не закрывающихся. Одни кричали, другие стонали. Смерть придет к ним только через часы.

– Арбалетчики! – крикнул Каддет, устремляясь к валунам. – Я разорву вас руками!

Верно, так много искренней ярости было в его голосе, что один арбалетчик не выдержал, выскочил из-за валунов и бросился бежать в сторону строительной площадки. Кадет отпрыгнул в сторону. И еще раз, в ту же. Второй арбалетчик торопливо выстрелил, выдав свое местоположение. Стрела летела не точно, Кадет легко уклонился.

Они стояли друг против друга: Кадет и арбалетчик, комкающий в ладони рукоять широкого боевого кинжала. Он с ужасом ждал удара меча. Ведь он видел, что делает меч в руках этого страшного человека.

– Скажи, кто тебя послал? Я оставлю тебе жизнь. Ведь ты не ранил меня. Брось свой маленький ножик и говори!

– Кинжал Империи!- молодой парень, одетый горожанином, бросил кинжал на камни.

– Кто это? И где он?

– Важный господин. Мы приехали неделю назад с караваном. Кинжал Империи в посольстве Императора.

– «Каддет!»

– «Все хорошо!»

– «Каддет!…»

– Сколько вас и где вы?

– Было одиннадцать. Жили в посольстве.

– Что скажешь еще?

– В посольстве пять рабынь смерти. Очень…

– Какие они, парень? Посмотри мне в глаза!

– Они… они, как собаки-людоеды.

– Иди в Гавань, садись на корабль и спасай свою жизнь, чуг. – Кадет поднял нож с камней. Чугская работа… Быстрее домой!

– «Каддет…!»

– «Я близко, Принцесса! Выживи!»

Какие-то крики около строительной площадки… Быстрее!… Рабочие держат пойманного арбалетчика.

– Он мне нужен живым, – на бегу крикнул Кадет, видя, как два бывших раба бьют чуга камнями по голове.

… Он ворвался во дворик дома через большую толпу горожан. Они заранее расступилась перед ним. В тени лежало тело Валея. Дверь… лестница… дверь спальни… Жива! Глаза здоровые, щеки чуть побледнели… На подбородке свежая царапина… Ладони перевязаны!

– Каддет! Они убили Валея! – не плачет, стонет. Обнял, прижал к себе, губы – к виску, где, надрываясь, бьется артерия… – Они убили Валея! Он мне жизнь спас, против четвертой рабыни смерти со стилетом я бы не устояла… Она узнала меня, наверное, она из ближней охраны Императора… Валей!… Мой Валей!… А ты? Ты не ранен, Каддет?…

Та-ак, посмотрим… Серьезно повреждены связка и нерв на одной ладони, крупный сосуд и нерв – на другой. Вздрагивает, девочка… Это послестрессовый шок.

– Пошевели этим пальчиком… Этим… теперь этим, родная… Все не так уж и плохо, Стрела! Сейчас снимем боль, начнем лечиться… Я только людей от дома выпровожу… Выпей-ка вина, девочка моя…

– Не обижай их… Они мне помогли. Даже сами платок на меня надели, думали, для меня это так важно… Проводили до дома.

Вышел во дворик, толпа замолкла. Низко поклонился. Посмотрел в их лица, большей частью сочувствующие. Сказал:

– Благодарю за помощь и сочувствие. Принцесса ранена, не опасно, но будет болеть. Ей нужен покой. – Еще раз поклонился.

Сел около Валея, погладил по голове, накрыл тело тканью, чтобы мухи не докучали Валею. Вырвал из его тела стилет.

Очень скоро начались визиты. Примчалась Сластена («Я умею за ранеными ходить, иди, господин Каддет, у нас женский разговор…»), выставила его из спальни. Принцесса уже улыбалась глазами. Глава порта («Я вызову Посла Империи, запрещу закупку новых товаров у чугов…), булочник («Принцесса любит эти мои булочки…), зеленщик, бакалейщик… Золотой браслет от братьев Старшего и Младшего. Из Гавани прибежал взволнованный Монах:

– Опасно? Слава Судьбе! В Гавани только что узнали! Чугов бьют! «Убийцы!» кричат. Но что рассказывают! Одна! Трех! А ты шестерых! Тела лежат на Площади, стража…

– Очень я сердитый был, старина… Налей-ка еще мне вина…

– Я останусь, буду дежурить у двери… – Монах подумал и добавил: – Ты ведь нанесешь ответный визит…

В сумерках Кадет вышел из дома запереть калитку, на улице кто-то покашлял. Присмотрелся – Большой Нос, стоит, прислонившись к стене. По расслабленной позе видно – давно стоит. Кадет подошел, кивнул.

– Я должник Принцессы,- сказал Большой Нос, смотря в сторону. Помолчал. – Есть в посольство один секретный ход… Я ходил по нему раньше, дорогу помню. Ночью надо… А за Принцессой и твоим домом ребята присмотрят… – Особенно как-то чмокнул, и от стен домов отделилось пять фигур.

Ночью, не особенно стараясь прятать раздвоенный меч под плащом, Кадет вышел из калитки на темную улицу. Заметил две шевельнувшиеся тени и уже знакомое чмоканье. На середину дороги выплыл контур тела Большого Носа. Но рядом с ним была еще более знакомая фигура. Резидент!

– Мне очень жаль, господин Каддет! – Резидент протянул ему руку для пожатия, что на Гиккее означает высшую степень доверия, уважения, сочувствия. – Насколько серьезны повреждения у Принцессы?

– Благодарю вас, мой господин! Ладони рук. Я надеюсь, что все удастся вылечить, но на это потребуется значительное время.

– Друг мой, – обратился Резидент к Большому Носу.- Мы перемолвимся нашими секретами с господином Каддетом. – Большой Нос послушно отошел. – Женщины, напавшие на госпожу Принцессу – из отряда…

– Кинжала Империи. В посольстве – еще одна.

– Вы знаете?!… Да. Смертницы. Нам с лордом Барком… нам кажется, что даже вам в этой операции понадобится помощь. Люди лорда Соллера просили меня умолять вас взять их с собой. У них незалеченные раны в сердцах!

– Конечно, я возьму их с собой.

– Благодарю вас, господин Каддет. Они не оставят следов. И пороются в бумагах…

Уничтожая бумаги в кабинете Посла, Кинжал Империи знал, что живет сегодня последний день. Человек, который начал битву с одним кинжалом, а убил шесть хороших мечников, такой человек, особенно, если у него есть друзья, с оружием в руках перебьет двенадцать воинов, охранявших посольство. Поэтому Кинжал Империи не вмешивался в бессмысленные распоряжения старшего воина охраны посольства, тоже старика, наверное, ровесника. Старик хотел победить или умереть, старик не знал, что это одно и то же, в конечном счете. К этой правде все почему-то приходят в самом конце жизни. Но стоит лишь задуматься об этой правде в начале жизни – и ты проживешь ее совсем иначе. Что будет дальше – не интересовало Кинжал Империи. Все, что будет, будет без него. И здесь и в Империи. В своей жизни Кинжал Империи убивал так много и сделал так много несправедливого и плохого – и знал об этом – что не верил в расплату. Если бы Судьба была справедлива к каждому человеку, его, Кинжала Империи, давно бы не было в живых. Судьба никогда не справедлива – этому научила его долгая жизнь. Когда он был молод, он не думал о своей Судьбе, он доверился Судьбе Императора, безоглядно вплел свою Судьбу в Судьбу смельчака – и выиграл вместе с Императором. Поэтому Судьба Императора поделилась с ним и дала ему такую замечательную и долгую жизнь. Но эта хорошая и верная мысль имела мрачное продолжение: он, Кинжал Империи, жил не своей Судьбой, и значит ли это, что Император закончит так, как закончит жизнь его верный слуга, Кинжал Империи?

На напутственной встрече Император спросил:

– У тебя есть друг, Кинжал Империи?

– Нет, Великий Император. Не нашел.

– У меня тоже нет друга. Был. Око Империи. Был другом, потому что не хотел власти, не хотел быть Императором. Хотел только выведывать чужие секреты. И мои тоже. Я ему это прощал. Он был мой друг. Отомсти за него, Кинжал Империи. Или не возвращайся.

– А Владетельный господин Посол, Великий Император?

– Мне нужен его зять, Воитель. Поэтому оставь жизнь Послу. Но накажи его. Пусть Воитель задумается о моем гневе.

Кинжал Империи вышел из кабинета Посла, спустился по лестнице. Во дворе посольства темнело. Старик-воин с обнаженным мечом почтительно кланяясь, подбежал к нему.

– Мы готовы, мой господин!

– Пойди и освободи из тюрьмы Владетельного господина Посла Великого Императора чугов. – Стоял, вдыхал теплый воздух и не чувствовал ничего приятного. Все уже позади, все чувства. И это хорошо.

Когда Посла привели, Кинжал Империи жестом отослал и рабыню смерти и старика-воина в сторону – под его равнодушным, но долгим взглядом, они отошли достаточно далеко.

– Слушай, говно собак, – сказал Кинжал Империи. Посол был сильно измучен и ослаб, но Кинжал Империи знал, что его тело большого урона не понесло. – Так получилось, что сегодня здесь все умрут. Кроме тебя. – Посол сглотнул. – Я не хочу, чтобы меня убил гиль. Или слуга гилей. Меня убьешь ты. Сейчас. Возьми эту бумагу. Это мой приказ тебе убить меня. Покажешь ему,- Кинжал Империи кивнул на старика-воина, – чтобы он по глупости не убил тебя. Покажешь эту бумагу Императору, когда будешь отвечать ему за свои преступления. Чтобы тебя не тронули гили, которые придут сюда, сиди в своем кабинете. Когда их меч пригрозит тебе смертью, просто скажи им: война еще не началась. Если ты не выполнишь мой приказ, рабыня смерти убьет тебя. Теперь отойди вон туда.

Кинжал Империи жестом подозвал рабыню смерти.

– Убитые были твоими подругами? – спросил он рабыню Смерти.

– Нет, мой господин!

– Хочешь отомстить за них?

– Нет, мой господин.

– Чего ты хочешь?

– Умереть, мой господин. Умереть в бою. Как они.

– Это правильно, женщина. Я позволю сделать тебе это. Защищай Посла от всех, кто нападет на него, и ты умрешь в бою. Хорошо, если ты умрешь, забрав гилей.

– Спасибо, мой господин,- опустилась к его ногам рабыня.

– Пошли! – приказал Кинжал Империи Послу и повел его в глубь территории посольства. Между небольшими домиками с почти плоскими, как в Империи, крышами была площадка. – Возьми,- он протянул Послу нож-кадык. – Ты когда-нибудь пользовался им? Не дрожи! Сейчас я встану на колени, поверну голову, ты увидишь жилы на шее. Просто проведи по ним ножом и отскочи, чтобы не умыться моей кровью. Ты ее не заслуживаешь. Сделай так, когда я произнесу слово, все равно, какое. Через пару минут сюда придет рабыня смерти. Если она увидит меня живым, ты станешь мертвым. У тебя совсем нет времени, Посол.

Кинжал Империи неторопливо опустился на колени, уперся руками в бедра, выпрямил спину, вытянул шею, повернул голову налево и сказал:

– Говно!

Рука Посла сама все сделала. Отскочить он, увы, не успел. Тяжелая кровь Кинжала Империи не достала его лица, но совершенно испачкала рубашку. Он простоял гораздо больше двух минут, рабыня смерти не шла. Тогда Посол, взглянув на переставшее дергаться тело, нерешительно пошел к главному зданию посольства. Старик-воин сразу же увидел кровь на рубашке Посла, побежал на площадку и уже оттуда крикнул «Измена!» и бросился с отведенным для удара мечом на Посла.

– У меня его приказ! – закричал Посол, убегая от старика-воина и размахивая бумагой. Главное было – добраться до кабинета. Но старик-воин не догнал Посла, на его пути гибкой молнией промелькнула рабыня смерти, и старый боец упал, срезанный ударом кривого кинжала. – У меня приказ! У меня приказ!- в панике, бегом поднимаясь по лестнице, продолжал кричать Посол. И только в привычном кабинете он перестал кричать.

В проеме двери в его кабинет встала рабыня смерти с пикой в руке. На левом бедре у нее висел в ножнах короткий женский меч, а на правом – набор метальных ножей. Просидев почти неподвижно целый час, Посол несколько осмелел. Косясь на свою, то ли охранницу, то ли палача, он переоделся, помыл руки, разложил бумаги на столе в привычном порядке, попил воды. В посольстве было тихо. Захотелось есть, кушать, жевать. Но в вазе около окна лежали только засохшие орешки. Доев орешки, Посол еще раз попил воды. И сразу захотелось облегчиться по малой нужде. Но память о том, как это остро-больно, удержала его в кресле. Только теперь Посол вспомнил, что он не прочел приказ. Развернул лист. Чистый лист бумаги, никакого текста. И на Владетельного господина Посла обрушилась страшная усталость. И безразличие ко всему. Опустилась голова, закрылись глаза… Наверное Посол задремал, сидя в своем кресле, потому что пропустил начало штурма: для него совершенно внезапно рядом раздался шум, брань и вопли. Вопили так, как вопят в бешеной рубке, вопят не голосом, а душой, расстающейся с телом. Втянув голову в плечи, Посол в оцепенении наблюдал – словно сидел в первом ряду над гладиаторской ареной Владетельного господина Дор – как метнула пику в сторону лестницы рабыня смерти, как она кинулась на кого-то с мечом… И там по детски вскрикнула. А в кабинет шагнул Чужак, Господин Кадет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель с окровавленным раздвоенным мечом в руках.

– Придется ответить,- как-то по-деловому, скучным голосом произнес он на чистом гиккейском, и Посол увидел в его глазах не ярость, не жажду мести, а вынесенный окончательный приговор. Меч Чужака заиграл своими тусклыми лезвиями.

– Война еще не началась!… – закричал Владетельный господин Посол Великого Императора чугов. – Это не я!… – И наступило облегчение – это горячая моча окатила его ноги.

Простые слова остановили ужасного Чужака. Он сел в кресло напротив Посла и посмотрел на него.

– Вы, наверное, увидите Императора, господин Посол?- вежливо спросил он Посла. – Передайте ему, пожалуйста, Владетельный господин Посол, что Император и его семья – кровные враги моей семьи. Запомнили? И передайте Императору этот стилет, пожалуйста. Он ему пригодится для его личных дел.

После этих слов Чужак встал и спокойно вышел из кабинета. Какие-то люди пришли и, не обращая на Посла внимания, начали рыться в шкафах за его спиной, взяли бумаги с его стола – люди Резидента заканчивали обыск в посольстве Императора, а люди Большого Носа – его грабеж.

В башмаках Посла было сыро, а красивые штаны прилипли к ногам.

– Ты так ему и сказал?! – у Принцессы заблестели глаза. Она села на кровати. Щеки пылают, глаза горят… Повысилась температура? Монах сказал: ночью плохо спала и ничего не ела. – Каддет!…- Поцеловала в нос, в щеки. – Коммодор! – Из ее памяти выпрыгнуло это слово, хорошее, крепкое слово. Кадет потрогал ей лоб, нащупал пульс. Принцесса отвела его руки. – Как хорошо, что ты объявил об этом его Послу. Я беспокоилась о том, что мы будем мстить, а он не поймет, чья это месть. А скоро он узнает – его ждет смерть. Пусть сейчас он не боится нас и презирает любые угрозы! – с вызовом произнесла Принцесса.- Он всегда фыркает, когда презирает. Он перестанет фыркать!

– Он перестанет… – пообещал Кадет. – Тебе опять придется жить под сильной охраной, Принцесса!…

– Как жалко… Мне было так хорошо и свободно… Ты думаешь, они опять будут пытаться нас убить? Конечно, будут! Император мстителен, говорил мой отец. – Принцесса пододвинулась к Кадету, закинула одну руку ему на шею, погладила перевязанными пальцами по затылку. – Нам придется всю жизнь ждать покушения, да, Каддет? – Она заглянула ему в глаза. – И нашим детям… Его надо убить еще до их рождения. Но бежать от мести Императора, прятаться, а самим мечтать о мести… Мне стыдно вот здесь,- Принцесса показала на свое сердце, – но здесь, – она дотронулась до головы, – я знаю, как нам надо поступить, чтобы сохранить время наших жизней для мести, я знаю!… – она замолчала, надолго. – И ты знаешь.

– Уплыть на Срединные Земли… – тихо предположил Кадет. Принцесса оттолкнула его обеими руками:

– Коммодор!… – произнесла не Принцесса, не его любимая Стрела, а гордая принцесса Гигар. – Ты хочешь, чтобы я сама это сказала? Посмотри мне в глаза! Когда ты бился в посольстве Императора, я уже все решила. Я всегда знала, что есть только одно место, где нас от людей Императора будут защищать не из дружбы и не за плату, а из ненависти к Императору. И чугам.

– В…

– Да, в Королевстве гилей, в Стерре. Ненависть к Императору и мой Долг выше моей нелюбви к гилям. И если Императору можно отомстить только при помощи гилей… я приму эту помощь. Неспящий согласен.

– Принцесса, девочка моя, послушай… Следующей весной Император начнет последнюю войну с Королевством. Сто по сто на десять воинов ударят по Стерре…

– Я знаю это. Их будет еще больше, Каддет! Чугов много, Каддет, много больше, чем думают гили. Воинов учат повсюду. У Владетельных забирают всех подданных. Им обещают земли, рабов, Имена для безымянных, вырубают леса для приготовления военных машин, изготовления лестниц и щитов… Выдержит ли Стерра, Каддет? Или нам опять придется бежать?

– Немного это зависит и от нас, Принцесса. Я хочу помочь Стерре, любимая… Не королю Стерры, не лорду Барку – Королевству Стерра, против Императора. Я хочу его уничтожить, как и ты. Тогда мы отомстим ему, и все нас оставят в покое. И мы наладим нашу собственную жизнь.

Принцесса обняла его.

– Разве я не говорила тебе, что пойду за тобой всюду, куда ты скажешь? – спросила она.

Когда на следующее утро Баку повез на своей спине запеленатое в ткани и перевязанное веревками тело Валея вниз, в Гавань, под уздцы его вела перевязанная рука Принцессы. Люди расступались перед маленькой процессией: впереди Принцесса в белом платке, закрывающем ее с головы до ног, по обоим сторонам коня – Чужак и толмач Монах. За ними шли три охранника из оборонного полка. Шепот возникал то перед процессией, то позади нее.

Около дальней пристани в Гавани на волнах болтался баркас. Три похоронщика терпеливо подождали, пока Чужак и его Принцесса снимали мертвое тело с коня, пока они постояли в молчании над перевязанным кулем, затем подняли тело Валея. Баркас отвалил от пристани и медленно, борясь с волнами, направился из Гавани в открытое Внешнее Море. Принцесса не отрывала взор от суденышка и дождалась, когда оно вернулось к пристани.

– Море сразу взяло его,- сообщил Принцессе один из похоронщиков, вступив на настил пристани. – По нашим приметам, Госпожа Принцесса, это значит, что у него не осталось на земле долгов.

Очень много работы было в конце лета у кузнецов и плотников порта Дикка. Одни ковали гвозди и скобы из мягкого железа, другие гибкими пилами нарезали столбы и доски. Люди господина Каддета очень дотошно проверяли качество их работы – немало кривых гвоздей и треснувших досок скапливалось во дворах мастерских, а все одобренные ими изделия отвозились на строительство новой крепостной стены. Там другие кузнецы и плотники, нанятые Главой порта, строили леса, подъемники, сколачивали широкие крепкие лестницы. А по удивительной дороге из рядом расположенных дубовых брусьев четверки волов таскали и таскали из каменоломен на широких низких тележках напиленные блоки черного и серого базальта. Блоки раскладывались по толщине и длине в штабеля, а самые большие и тяжелые, черные, которые по круглым бревнам по одному с трудом медленно тянули шесть волов, подвозили к самому фундаменту и долго устанавливали их на место. Господин Каддет клал на каждый установленный блок свой странный инструмент с пузырьком воздуха. А мастер Проекта, которого многие из жилого города знали по прежнему прозвищу Книгочей, на каждом привезенном блоке рисовал мелом значки, всего шесть видов значков. Зрители спорили между собой – и даже на деньги – для чего эти значки. Одни говорили, что это указание размера блока, другие – что веса, а третьи – что места, куда этому блоку лечь. И такая работа продолжалась уже двадцать дней, прерываясь только на ночь. Праздным горожанам уже наскучило наблюдать за этой однообразной работой, их становилось все меньше и меньше вокруг строительной площадки, особенно с утра.

И вдруг на двадцать первый день забредшие с утра на стройку бездельники увидели начало чуда: как-то враз у них зарябило в глазах от мелькания на стройке множества людей, и прямо на их глазах волы покатили по круглым бревнам к фундаменту один за другим большие квадратные серые блоки, ватаги бывших рабов Чужака железными ломами направляли эти блоки, прижимая их друг к другу, и скоро один к одному они вставали в ряды на всю немалую толщину стены. Но волы уже тянули следующие блоки и заскрипевшие подъемники ставили эти блоки на нижележащие. Чужак и мастер Проекта почти не вмешивались в работу ни строителей, ни погонщиков волов, ни тех, кто ловко впрыгивал на площадки противовесов подъемников. Очень быстро стена поднялась на высоту роста среднего человека. А к обеденному часу, когда молва разнесла весть о начале возведения стены и на строку потянулись со всех концов порта люди, новая стена уже сравнялась по высоте со старой, и Главе пришлось выставить дополнительные посты стражников, чтобы отгонять людей, пытавшихся забежать на стройку. Так что почти одновременно прискакавшим в порт гонцам и Короля Стерры и Императора чугов пришлось проезжать через воротный разрыв в новой стене, единственный. И те и другие с удивлением и озабоченностью оглядывались на строящуюся новую крепостную стену, жители видели это и улыбались, а кое-кто из портовых даже довольно засмеялся. До сумерек люди стояли и смотрел, как стена, переставшая расти вверх, становится все толще и могучей.

На следующее утро многие по дороге на работу забежали посмотреть на новую стену, но за ночь ничего не изменилось, только опять около стены выросли штабеля небольших блоков – такие и два сильных мужчины могут поднять, да еще из каменоломен навезли узких длинных каменных плит. Зато к вечеру в новой стене появились странные, колесные ворота – не распашные, не щитом, а каменным колесом, собранным из точно подогнанных косых блоков в железном ободе. Вокруг этого колеса высотой в два человеческих роста вместе с кузнецами хлопотали Чужак и мастер Проекта. Леса вокруг стены поднялись очень высоко и с них нет-нет, но падала то толстенная доска, то железный гвоздь. Уже в сумерках раздались команды, заскрипел противовес, загремели цепи, хрустнули маленькие камушки под железным ободом новых ворот и колесо сдвинулось, закрыло воротный проем.

Еще пять дней новая крепостная стена то росла вверх, то в толщину. К ней уже не подпускали, смотреть приходилось издали, из-за старой, и уже приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на самую ее вершину, где укладывали плиты. А еще через шесть дней вечером на Площади прокричали, что за мелкий медяк, медячок, всякому желающему завтра и на другой день дозволено будет выйти за границу порта и посмотреть на новую крепостную стену со стороны дороги. Только лишь имей при себе ярлык, чтоб обратно пустили, потому что в воротах новой крепостной стены будут стоять люди из нового оборонного полка, а они мало кого в лицо знают.

Отчего ж не пойти поглядеть, на что налог уплачен был… Медячок этим летом – и не денежка даже, цены сейчас высокие, но и портовые люди хорошо нажились – Стерра все скупает подчистую, свой весь товар продает недорого, торопится! Склады во всем порту почти пустые, хорошо бы еще один-другой морской караван пришел, еще бы денег порт нажил.

– Господин Пиппер, и ты любопытствуешь?… – Сам Пиппер, скоробогач, пожаловал. Верно, в лавке помощников оставил. Или «бисер» уже весь продал, скучает…

– Здравствуй, приятель Гиитль! А как же, интересно. Пойдем, старый приятель, посмотрим на защитницу нашу, да в кабак зайдем отсюда, попотчую тебя от души… Что ж давно ты ко мне не заходил, Гиитль, приятель? У меня для жены твоей подарок припасен, угадай, что?

– Неужто?…

– Верно, приятель! Наилучшего бисера, в семь цветов большая мера! И новый, жемчужный цвет там же.

– Ну, добр ты, господин Пиппер! Благодарствую от себя и жены… Богатство не испортило тебя, добрейший Пиппер!…

Вошли под старые крепостные ворота – крытая, мощеная черным базальтом галерея из серого камня, в боковых стенах – кованые решетки на колесиках. Ловко придумано – задержать в галерее что повозку, что людей просто: выдвинул решетку в галерею – и запер между каменных стен. Новые ворота вблизи – громадное колесо, обод на ребре острый – вмиг раздавит даже повозку, если наедет, уж очень тяжелое. Уважение вызывает. За воротами – сразу мощеная дорога, поворачивает, уходит за скалы, двум повозкам с трудом разминуться.

– А как же теперь, господин Пиппер, королевским и императорским разминуться у ворот?

– А нам-то что до того, друг Гиитль! Это наш город и наши порядки, говорит господин Каддет, Великий и Могучий Вождь. Приехал чуг или гиль – так займи свою очередь на досмотр и въезжай, если мы пустим, верно, друг Гиитль?! – засмеялся господин Пиппер.

Протолкались к повороту дороги, оглянулись на стену, задирая головы…

– Девятый вал! – ахнул кто-то из моряков в уже скопившейся толпе.

И верно – вздымалась новая крепостная стена под самые облака не отвесно, а как набегающая на плоский берег и склоняющаяся к удару об него злая серая морская волна. Боками она тесно прильнула к скалам, крепко упиралась черным своим основанием в камни дороги, немного прогибалась назад в середине высоты, а на высоком вздыбленном ее гребне по грудь закрытые парапетом стояли и смотрели вниз воины оборонного полка. И кинь они сейчас оттуда бочку с гарным маслом – всю толпу, собравшуюся у подножья стены, сожжет и разметет. Только за поворотом дороги спрятаться можно. Сметет такая волна врага, раздавит!

– Девятый вал, девятый вал, – подхватили в толпе, и уже новые любопытные, напирающие из ворот, повторяли эти слова. Сразу нашли имя новой крепостной стене в порту Дикка.

Все последние дни утро Специального Посла Короля Стеры лорда Барка начиналось с того, что он с крыши самого высокого здания посольства рассматривал, как растет стена. Очень помогал ему в этом подаренный Господином Каддетом новый инструмент – «бинокль». Стоило поднести его к глазам и подкрутить колесико между двумя трубами с увеличивающими стеклами, как стена вырастала перед взором во всех подробностях. Вот болтается в подвешенной на канатах корзине строитель – вколачивает плоские деревянные клинья в швы между неплотно пригнанными блоками. Зачем? В молодости, когда нанятые отцом его жены строители ремонтировали стены их родового замка, лорд Барк видел, что в такие швы они заколачивали мягкую глину, перемешанную с мелом и песком. Тогда строители объясняли, что через два года такая глина застынет, и каменные блоки склеятся. А здесь деревянные клинья… Однако сомневаться в правильности действий господина Каддета не приходится – взять тот же «бинокль»: он соединил в ряд два «дальних глаза», сделал самые толстые части трубок подвижными через колесики – и совершенно иной вид перед глазами! Лорд Барк зажмурил один глаз и посмотрел на стену через один окуляр – нет, так – обзор куда хуже, и глаз быстро устает… Полезная вещь, этот бинокль…

По строгим подсчетам лорда Барка выходило, что эту большую крепостную стену из готовых материалов возвели за пятьдесят два дня. Это очень хорошие сроки, в Королевстве так быстро никогда не строили, и, когда мастер Каддет прибудет в Стерру, надо будет поручить ему построить пять-шесть таких стен на главных дорогах Королевства. Еще доносят, что в пространстве между старой и новой крепостной стеной в скале вырубили ямы-ловушки, на самой стене устроили два ряда бойниц, на гребне установили три желоба для метания вниз больших предметов. Бочек с кипящим маслом, например… Генерал Варра, отвечая на письмо лорда Барк с рисунком строящейся стены, написал: «Если бы мне пришлось штурмовать эту стену, мне понадобилось бы сто на сто воинов и вся весна или лето, чтобы истощить запас мужества защитников такой стены. При этом, Барк, я потерял бы больше половины войска покалеченными…» Семь работников покалечилось за время строительства стены, трое умерло от тяжести ран, четверо выжили. Урон совсем пустяковый, и подумать только: принцесса Гигар лечила их своими волшебными руками! Еще год назад такое невозможно было себе представить.

Уже давно лорду Барк хотелось самому постоять около новой крепостной стены, потрогать ее, убедиться, что господину Каддету и мастеру Проекта удалось на страх врагам слепить из камня высокую морскую волну, но это было невместно, приходилось ждать официального приглашения от Главы порта. И вот накануне вежливое приглашение было получено. Как и полагается в официальном документе, никаких благодарностей и упоминаний о большой денежной помощи, оказанной Королевством для строительства, в приглашении не было. Досадно! Досадно, что народ порта Дикка еще много лет или никогда не узнает, кто понес основные расходы на то, чтобы защитить его от чугов. Господин Каддет не скупился – каждый его бывший раб или нанятый человек по окончании строительства получил по три Империала! Разумеется, довод – опять слово из языка господина Каддета! – что теперь Стерра располагает хорошо обученными и опытными в строительстве подобных стен работниками, весьма справедлив, однако и заплачено немало!

А там, в Стерре, лето проходит впустую – Король писал ему: «Поторопись, друг мой, поторопись с отправкой нужных нам людей. Здесь все так медленно – и часто неверно – делается, что я с трудом не выхожу из роли Доброго Короля. Как бы я хотел быть Справедливым Королем, мой друг, чтобы воздать всем по заслугам!… Я тороплю тебя и понимаю, что за быстроту платят вдвойне, поэтому отвожу от тебя все упреки Верховного Казначея в непомерных тратах. Жаль, однако, что он сделал своей союзницей Королеву. Можешь упрекать меня, мой друг, но я еще не смог заставить лордов прислать мне два по сто на десять крепких молодых работников с гор, еще только четыре по десять и еще шесть из затребованных тобой десять по десять и еще пять по десять телег черного угля нагружены и направляются к Пограничным Воротам… Но могу и похвастаться – на кирпичных заводах уже изготовлено много-много сот штук обожженного кирпича, почти половина из затребованного. Защитная стена будет кирпичной? Это странно… Но это мы обсудим позже, когда генерал Варра представит окончательный план обороны. А также: ко дню Перелома лучей пятнадцать горных мастеров прибудут к Пограничным Воротам, чтобы встретиться с мастером Каддетом, которого ты почему-то в двух последних письмах упорно именуешь Коммодором. Ты дал ему это новое Имя?…»

Никто господину Каддету нового имени не давал. Он сам его себе дал. Однажды на Площади прокричали среди прочих решение Главы порта и Старейшин: «Впредь именовать Господина Каддета, Великого и Могучего Вождя с Холодных Земель равным прежнему его титулу новым титулом господин Коммодор Каддет», вот и все. Слишком большое влияние получил господин Коммодор Каддет в порту Дикка, это может повредить королевству Стерра.

Лорд Барк спустился в свой кабинет, занялся просмотром новых документов. Резидент, будущий лорд Диккар, писал: «…Почти уверенно можно считать, что старой агентуры у посольства Императора не осталось, новую они еще не приобрели по причине сугубой осторожности и неумения Посла чугов. Пока на территории посольства действует только один наш агент – новый повар Посла, и я прилагаю все усилия, чтобы лекарь, лечащий незаживающую рану Посла, начал помогать Стерре. К настоящему времени в порту Дикка находится семьдесят два наших боевика, все они имеют настоящие ярлыки, пятьдесят четыре из них официально заняты в торговом городе и Гавани, а также в гостиницах порта, восемнадцать – в оборонном полку порта. Наша агентура пронизала порт Дикка от самых низких кабаков до помощников Главы порта…» Хоть здесь лето прошло недаром. Пора одеваться на прием к Главе порта у новой крепостной стены. И следует поговорить с Резидентом о господине Коммодоре, мастере Каддете.

Владетельный господин Посол Великого Императора чугов осторожно спустил нижние штаны, чтобы лекарь мог осмотреть его рану. Размотал тряпки, поморщился от распространившегося запаха. Остаток корня был багровым и сочился кровью.

– Я когда-нибудь выздоровею, господин лекарь? – спросил он, справившись с болью, которую ему причинил осмотр. Послу хотелось знать правду. Поэтому он сменил лекаря, выгнав старого, и по совету повара, знавшего всех местных лекарей, нанял нового.

Молодой лекарь, обтирая руки от гноя и крови, увел глаза в сторону.

– Мы только недавно начали правильное лечение, Владетельный господин Посол…

– Я выздоровею?

– Долг утешителя велит мне солгать вам, Владетельный господин Посол… – тихо ответил лекарь.

– Не лги, лекарь! – Посол сел голым задом в кресло, снова посмотрел на то, что осталось от его прежнего великолепия. – Не лги мне, я заплачу тебе за правду втрое.

– Мне трудно говорить вам, Владетельный господин Посол, но для лучшего заживления вашей раны ее следует… освежить.

– Освежить? Что ты хочешь сказать?

– Отрезать дальнюю часть… И прижечь свежую рану раскаленным серебром,- шепотом и глядя в пол, ответил лекарь. – Я имею опыт с подобными ранами в Гавани… Там иногда беспутные женщины своим обидчикам…

– Лекарь! – со стоном произнес Посол. – Кто-нибудь пережил твое лечение таким способом?

– Еще есть одна женщина, госпожа Принцесса, жена Господина Каддета, Коммодора… Иногда ей удается невозможное… способы с Холодных Земель… Но… ваша рана… место раны…

– Ты сошел с ума,- укоризненно произнес Посол. – Замужняя женщина… И мне запрещено приближаться к Чужаку после той истории… Что ты мне принес сегодня?

– Это отвар из морских трав, он хорошо лечит загноившиеся зубы…

– Зубы?! – закричал Посол.