"Леонид Панасенко. Место для журавля (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

Дар улыбнулась мужу:
- Я купила два арбуза. Они в холодильнике.
Алешин немного оттаял душой, присел на скамеечку возле раковины мойки.
- Ты знаешь, - сказал он, разглядывая гирлянды освещенных окон
соседнего дома. - Меня этот Меликов доводит до белого каления. Он все-таки
копает под меня. Его бесит мое профессорство. Бездарность любой прогресс,
любое продвижение воспринимает как отклонение от нормы. Да, да!
Бездарность всегда считает себя нормой. Эталоном! Больше того -
государственным стандартом...
- Опять ты кричишь, - заметила Дар. - Я же тебе говорила: не обращай
внимания. Твое дело - заниматься наукой. А у вас поединок самолюбии.
- Много ты понимаешь, - озлился Алешин. - Я сегодня зашел к нему насчет
своей монографии. А он мне с ухмылочкой: "Трудную стезю вы себе выбрали,
Геннадий Матвеевич. Массы нынче обольщены идеей профессора Шкловского об
уникальности нашей цивилизации. Ваша же концепция..." Тут я ему:
"Концепция не моя, дорогой коллега. Она Джордано Бруно принадлежит".
- Можно было Анаксагора назвать. Или школу Эпикура, - сказала Дар. -
Они ведь раньше провидели.
- Эпикур, - фыркнул Алешин. - Да Меликов и о Гомере в жизни не слыхал.
Он знает только, что такое свинья и как ее подложить.
- Если хочешь, я помогу тебе, - сказала жена, нарезая кубиками
картошку.
Чтобы не выругаться, Алешин выскочил из кухни. Уже не таясь, открыл бар
и выпил еще полфужера коньяку. Захотелось что-нибудь съесть. Он опять
пошел на кухню, мысленно постанывая, как от зубной боли: "Сколько можно
повторять эти унизительные "если надо", "если хочешь"... С одной стороны,
собачья преданность, с другом - осточертевшая игра в "звездную девочку",
высшее существо. Как я только терплю..."
- Хочешь, я позвоню Шкловскому? - спросила Дар, когда он выудил из
банки маслину и бросил ее в рот. - Прямо сейчас позвоню и все ему объясню.
Ну, в общем, что ты прав.
Алешин от неожиданности чуть не подавился.
- Бред! Чушь собачья! Паранойя! - закричал он, выплюнув косточку. -
Твои сказки хороши только для постели! Для по-сте-ли! Уже сто раз
говорено: не вмешивай в серьезные дела свой бредни. Что ты ему скажешь?!
Где доказательства в конце концов? Ты можешь хоть что-нибудь доказать?
Ему, мне?
Дар побледнела, отложила картошку. Лицо ее исказилось.
- Не могу, - тихо ответила она. - Нельзя. Я же говорила тебе - почему
нельзя. Я могу только объяснить. Я много раз пробовала тебе объяснить,
помочь. Но ты ни разу не выслушал меня до конца. Не воспринял мои слова
даже за фантазии.
- Психиатру расскажешь, - зло отрезал Алешин. - Я уже консультировался:
типичная паранойя, стойкий систематизированный бред. Черт побери, только
этого не хватало! Вся страна обхохочется. Профессор Алешин довел
рассуждениями о множестве обитаемых миров свою жену до помешательства.
- Зачем ты так, Гена? - Глаза Дар расширились, наполнились слезами. -
Почему ты так боишься правды, Гена?
- Ах, правда! - съязвил Алешин, жадно раскуривая вторую сигарету. -
Правда, которая живет на пятом этаже и варит паршивые борщи! И заодно