"Леонид Панасенко. Как горько плакала Елена (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

Леонид Панасенко.

Как горько плакала Елена

-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса"
OCR spellcheck by HarryFan, 26 September 2000
-----------------------------------------------------------------------


Странно как! Папа, когда, случается, забудет шлепанцы, идет по гальке
медленно, не идет - балансирует, будто циркач на канате, и при этом
забавно выворачивает ступни. А вот я бегу к морю и смеюсь. До того горячая
галька ноги щекочет - жуть! Папа, кстати, и в воду так заходит. Потому что
на дне тоже камни. Их толком не видно, а волна, хитрая, толкается. Папа
морщится и бросается на море так, будто хочет его побороть. И обязательно
кричит мне, чтобы я постояла на берегу, пока он сплавает... Мы третий год
приезжаем в Пицунду, и каждый раз папа ругает эти "проклятые камни" и
говорит: "Все! Точка! На следующее лето только в Крым. Чтобы песочек,
дикий берег. Никаких волноломов!.." Мы были и в Крыму, но песочка я не
видела, а камни там еще больше и острее... Наверное, потому, что папу
ранят все на свете камни, мама, разговаривая сегодня утром с тетей Лесей,
назвала папу "ранимым".
Родители лежат на пляже под "зонтиком", а я ухожу к большущему старому
пню. Он побелел от солнца и от соли, на нем удобно сидеть и смотреть на
море. Можно еще рыть подземный ход, но мама запрещает, говорит: "Привалит
- пикнуть не успеешь".
Я сажусь на белые толстые корни, глажу их. Пень, наверное, больной.
Ведь он шел к морю. Шел, да не дошел. Всего метров двадцать. Может, он,
когда спилили дерево, захотел утопиться? А потом или заболел, или
передумал. И остался на берегу.
От недостроенного солярия прибежал Генка. Он застенчивый и потому
всегда молчит. С ним неинтересно.
- На, - говорит Генка и подает мне полупрозрачное тельце.
Это креветка. И она уж точно утопилась - не шевелится. Я несу креветку
родителям, но они увлечены разговором со своими друзьями - дядей Витей и
тетей Лесей.
- Играйся, Леночка, играйся. - Мама улыбается мне и напоминает: -
Надень панамку. Сейчас самое сильное солнце.
Солнце и впрямь припекает, но я на такие пустяки не обращаю внимания.
Мне до слез становится жаль креветку. Мертвая и никому не нужная! Может,
бросить ее в море? Она ведь там раньше жила. Но море такое огромное, а
креветка такая крошечная. Какое ему дело до мертвого рачка, этому морю?
Оно даже корабли проглатывает и тут же забывает о них.
Я рою глубокую ямку - здесь, возле "зонтиков", уже песок - заворачиваю
креветку в обрывок салфетки, в которой несла из столовой творог для
знакомой кошки, и засыпаю могилу. Сверху кладу большой плоский камень, из
побегов бамбука делаю изгородь.
- Все, - говорю маме. - Похоронила.
Взрослые смеются, а дядя Витя надевает джинсы, подмигивает папе и