"Леонид Панасенко. Одинокий всадник (Авт.сб. "Садовники Солнца")" - читать интересную книгу автора

- Горе ты мое, - заплакала кухарка, увидев побитого Мигеля. Быстро
замазала отваром из трав царапины на лице, наложила в тарелку мяса. Только
теперь мальчик вспомнил, что не ел с самого утра. Рвал большими кусками
лепешку, ел жадно, все прислушиваясь, не слышно ли тяжелых шагов отца.


Под вечер Мигель спустился во внутренний двор. Здесь было на удивление
уютно и тихо. По углам из полуразрушенной кладки выбивались молодые
побеги, а возле пристройки на бревнах-катках стоял небольшой парусник.
Старик Горгони долго возился с ним, чтобы лодка была быстрой и неприметной
- призраком скользила вдоль побережья. Парусник был готов, и сегодня
вечером отец собирался испытать его - спустить на воду...
Во дворе пахло свежим деревом. Мигель понацеплял на себя золотых
завитушек стружки, присел возле мачты. Прикрыл глаза. И привиделось ему
вольное море, по которому мчится сказочный корабль. И он, свободный от
злого отца и недобрых людей, стоит рядом с капитаном, а тот полуобнял его.
Вскрикивают чайки, все выше становятся волны за бортом. А там, впереди,
куда несут их паруса, уже виден берег и город, сотканный из солнечных
лучей. И живут в том городе одни поэты, художники и музыканты.
Под руку мальчику попался котелок с засохшим клеем. Хотел было
выбросить, но вдруг заметил голубые и розовые разводы плесени, изумился.
Привиделся ему там весенний сад: земля усыпана лепестками, деревья в
лощину сбегают, будто белые призраки плывут на пахучих ветрах. А еще тонко
звенят пчелы. Эх, если бы были краски, о которых он столько слышал! Как
легко можно было бы изобразить все это! Вот просматриваются тоненькие
трепетные Паутинки. Они то собираются в бесконечные хороводы, то вновь
разлетаются, и ветви почтительно наклоняются, уступая им дорогу. А то все
замирает на миг, и остаются только кружева из этих паутинок, покой
Деревьев и белое кипение цветов. Это и есть пахучие ветры, что бродят в
садах. Интересно, умеет ли кто-нибудь на земле рисовать ветер?
Мигель даже замер - так хочется ему срисовать весь мир. Скалы и море.
Разных птиц, заросли полыни, где он просил сегодня смерти. А людей он
рисовать не будет. Они злые и хоть не горбатые, как он, но все равно
противные. Нет, людей он не станет рисовать. Потому что они узнают себя,
рассердятся и опять поколотят. Мигелю вспомнилось, как весной прошлого
года он увидел возле таверны рыжего - пьяного матроса. Тот едва держался
на ногах, что-то напевал, улыбался. Причем так счастливо и весело, будто
только что стал капитаном.
Мигель присел возле пустой бочки и за пять минут углем набросал на ее
донышке матроса. Он уже заканчивал портрет, как вдруг чьи-то крепкие
пальцы вцепились ему в ухо.
- Ах ты, сатаненок! - кричал одноглазый Бенито и больно дергал за ухо.
- Будешь мне еще товар портить, щенок этакий...
Потом пригляделся к рисунку, захохотал.
- Вылитый Питер. Три дюжины чертей, это же тепленький Питер, который
будет спать сегодня под первым попавшимся забором.
Одноглазый Бенито дал ему подзатыльник, а бочку укрепил возле вывески
своей пивной... Мигель даже вздохнул от воспоминаний. С тех пор не было
такой женщины, чтобы при случае тоже не обозвала его выродком или
сатаненком. Можно подумать, что их мужья раньше никогда и не заглядывали к