"Федор Панферов. Бруски (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

он прыгнул, от удара рухнула. Пешеход снова кинулся вперед, хотел
перемахнуть через водяной прогал, - льдина накренилась, окунулась и,
кружась, поплыла вниз.
- Пропал! - в страхе прошептал дедушка Катай. - Сейчас в Чертову прорву
понесет, там пропал.
В Чертовой прорве бурлила вода; каждая льдина, попав в прорву,
подхватывалась круговоротом и, точно из мясорубки, выплевывалась далеко
внизу уже мелкой иссеченной кашицей. Льдина, на которой стоял пешеход,
сначала шла в сторону от Чертовой прорвы - по течению тянуло ее на
противоположный берег. Но когда она повернулась на Чертову прорву, у
широковцев вырвался общий крик:
- Вверх!
- Вверх бери!
- В прорву попадешь!
- Э-э-эй!
А пешеход прыгал с льдины на льдину, падал, вскакивал и снова летел на
другую льдину. Временами он задерживался, очевидно, обессилев, полз, затем
снова поднимался и бежал вперед. И вдруг, прыгнув, он провалился... и толпа
замерла в ожидании.
- Ну, сгиб человек... сгиб... безвозвратно, - заключил дедушка Катай.
- Гляди, гляди, - перебил его Никита Гурьянов. - Лодка.
- Никак Николай Пырякин! - прогундосил Маркел Быков.
- Он и есть, - подтвердил кто-то из толпы.
- Гони, Николай! Гони! - прокричал дедушка Катай.
Широковцы приковались к берегу. Они только тут заметили, как сквозь
издробленную массу льда на лодке пробирается Николай Пырякин.
- Держись! - посоветовал дедушка Катай. - Держись, миляга! Эй, держись:
помогатель едет!
Николай, вооружась длинным шестом, вел лодку меж льдин, огибая их, и
люди с берега смотрели только на него, пугаясь уже того, что лодку могут
сжать льдины, и тогда она хряснет, как орех на крепких зубах. Но Николай вел
лодку умело, выбирая нужные прогалы, а когда он схватил за шиворот человека
и выволок его из воды, широковцы облегченно вздохнули:
- Вот ярой!
- Ай да сорви-башка!
- И откуда чего берется? - удивился Никита Гурьянов, уже топчась на
круче, как иногда топчется собака, желая перескочить через воду. - Давай
назад... Назад давай, - распорядительно отдавал он приказания.
Обратно лодка шла с большой скоростью. Николай работал на веслах, а
пешеход, став на корму, отталкивался багром.
- Да... да это же... это же Степан Огнев! Огнев Степка! За землей,
стало быть, опять ходил, - тише добавил дедушка Катай.
Лодка носом стукнулась о берег. Степан Огнев, тяжело переступив через
борт, среди общего молчания зашагал в гору. С его полушубка и самотканных
штанов стекала вода, с проседью борода прилипла к горлу, а на бледном, в
царапинах и крови лице четко выступали редкие, крупные, похожие на курагу,
оспины. Подойдя к избе Николая Пырякина, он покачнулся и, цепляясь за стойку
крыльца, проговорил:
- Ну... до своего двора у меня силов нет.
- Катя, - вбегая в избу, засуетился Николай, - самовар! Самовар и чего