"Федор Панферов. Бруски (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

узнал, что Кирилла на селе нет. Но плач Зинки напоминал ему о побоище в
пойме реки.
- Ревет, как корова... Холера! - обругал он ее и, поправив на голове
повязку, лег на кровать, заснул, чувствуя во сне, как звенит зной за окнами
избы.
В избу, звякнув защелкой, вошли Груша и Стеша. Сквозь сон Степан
слышал, как они тихо ходили по комнате, что-то делали, кутали одеялом его
ноги, потом скрылись на кухне и оттуда донесся их тревожный шепот. О чем-то
спрашивая Стешку, Груша упоминала Чижика, гору Балбашиху, ножик.
- От земли-то сморчка не видать, а народ за ним.
И Степан, стараясь не слушать, невольно пробуждаясь, открыл глаза.
Стеша, перебирая пальцами оборки занавески, шептала матери:
- Ножик где-то достал... сапожный... Наточил его да к батюшке понес,
чтоб освятить. Батюшка отказался...
- Чего это вы там шепчетесь? - спросил Степан.
- Аль не спишь?
Груша пугливо посмотрела на Стешу, а Стеша засмеялась. Смех у нее вышел
какой-то визгливый, словно она поперхнулась.
- Молоко-то, Степан Харитоныч, пил? - спросила Груша и погладила его
колючую щеку.
И по тому, как засмеялась Стеша, и по тому, что Груша назвала его не
просто Степаном, а Степаном Харитонычем, Огнев понял, что на селе произошло
что-то такое, что касается и его. Он приподнялся на локте, - из-под
расстегнутой рубашки показалась костлявая грудь:
- Ну, заюлили. Чего, говорю, шептались? Груша! Куда побежала? Что в
сенях забыла? Ну!
Груша повернулась и, оправляя на себе платье, торопливо начала
рассказывать о том, как несколько дней тому назад из Алая с мельницы
племянник Чижика вез восемь пудов муки - и пропал.
- Кто говорит, - частила она, - его в Сосновом овраге нашли... с
перерезанным горлом, кто чего... Нонче ведь наболтают, только держись. А
лошадь ко двору Шлёнки пристала. Видно, как шла, так и завернула... Да что
тебе больно до этого за интерес? Ты поднимайся скорей да иди - погляди, чего
на "Брусках"-то разделали: дом-то барский улатали, окна покрасили, а Николай
Пырякин столб посредь двора врыл, колокол повесил. Как начал бухать, все и
сбежались, а он нам...
- Ты не мели, - прервал Степан, - а скажи, что это там - ножик, Чижик,
Балбашиха?
- Ну, ножик - Чижик. Чижик - ножик... Замолол... Чижик ножик сапожный
купил... Сапожничать, видно, думает. Вот и все. Свет-то тебе мешает? - Груша
подошла к окну и дерюгой прикрыла свет.
Степан засмеялся:
- Так и не скажешь?
- Да чего тебе сказать? Во-от. Ты - как дедушка Катай: тому все
кажется - обманывают его. Эх, заболтались мы с тобой... Нам ведь на "Бруски"
пора.
Груша окутала одеялом Степану ноги, осторожно поправила марлю и
ладонями легонько сжала его голову.
Степан, нарочито надувшись, проворчал:
- Бережешь все, как курица цыпленка... Бережешь, а таишь, - и, чтобы