"Евгений Панин. Серебряные башни ("Хроника серебра" #1) " - читать интересную книгу автора

назвал точную дату, когда это случится. Я грустно усмехнулся, срок был
выдержан абсолютно точно, только вот обстоятельства были очень уж
неординарные. Пройдя мимо терминала, я направился в глубь архива к шкафу,
где хранились документы родословной и завещание моих родителей. То, что все
это хранится здесь, я знал давно, но искушения заглянуть, сюда никогда не
испытывал. Сказывалось воспитание дяди и то огромное доверие, которое я к
нему испытывал. Раз он считал, что мне не нужно знать это до определенного
времени, значит, на то были веские причины. Шкаф был закрыт, но ключ висел
рядом. Я не понимал для чего закрывать шкаф, оставляя рядом ключ, но дядя
считал, что в этом есть какой-то смысл. Я взял ключ вставил его в отверстие
и, повернув, потянул дверцу на себя, она легко открылась. Заглянув внутрь, я
остолбенел. Шкаф был пуст. Несколько секунд я тупо смотрел на пустые полки,
а потом, словно не веря своим глазам, сунул руку внутрь и ощупал пустые
полки. Ничего не изменилось, шкаф был по-прежнему девственно пуст. Хотя
неделю назад дядя открывал его при мне, и я видел, что полки были заставлены
папками. Подумав, я повернулся и подошел к терминалу. Сделал запрос и
просмотрел данные появившиеся на экране. Последняя запись говорила о том,
что дядя заходил в архив сегодня утром, причем он был не один. Дверь архива
при этом довольно долго оставалась открытой. Я понял, что дядя готовился к
сегодняшнему дню и вынес папки из архива. О том, что кто-то мог заставить
его это сделать, я подумал мимолетом, и тут же отбросил эту мысль. Я слишком
хорошо знал дядю, заставить его сделать что-либо против его воли не мог
никто. Значит папки или в кабинете в его столе, либо в домашней часовне, где
должен был состояться обряд моего посвящения. Делать в архиве было больше
нечего, и я пошел к выходу. Уже подходя к двери, я вспомнил еще одну вещь и,
развернувшись, подошел к пеналу, который стоял рядом со шкафом семейных
хроник. Он тоже был заперт, но, как и в первом случае, ключ висел рядом.
Открыл пенал, и убедился, что он тоже был пуст, как я и предполагал. Да,
значит, дядя действительно готовился к обряду посвящения. В этом пенале
хранился семейный меч, которым дядя страшно дорожил. За всю свою жизнь я
видел его едва ли раз пять, а держал в руках только дважды. Один раз, когда
я задал ему тот вопрос о своей семье, он привел меня сюда и дал мне его в
руки, и второй раз, когда мне исполнилось двадцать один год, и я проходил
первое посвящение. Я закрыл пенал и пошел к выходу. Выйдя из архива, я
заблокировал дверь и пошел к дядиному столу. Что-то неприятно скребнуло меня
в душе. Я прислушался и понял, что чувство наблюдения, отставшее от меня в
архиве, появилось вновь. Черт, что за дела здесь творятся. Я остановился и
попытался определить, откуда ведется наблюдение. Внутреннее чутье указывало
на стену, за которой была улица. Это выглядело абсурдно. Кабинет дяди был
защищен от всякого вида шпионских устройств, а с той стороны, учитывая наши
семиметровые потолки, быть никого не могло. И, тем не менее, внутренний
голос твердил "Оттуда". Я внимательно осмотрел стену, ничего. Махнув на это
рукой, я пошел к дядиному столу. Ящики были закрыты, и ключей на этот раз
рядом не было. Я огляделся и остановил свой взгляд на коллекции клинков,
висевшей на стене. Дядя любил холодное оружие и был страстным его
коллекционером. Мой выбор остановился на абордажном кинжале начала
восемнадцатого века, и я принялся трудиться над ящиками дядиного стола. Стол
был хорошего дерева и, по крайней мере, ровесником кинжала так что,
пришлось, провозился с полчаса пока удалось открыть все ящики. Результат был
нулевым. Текущая переписка, счета, и никаких следов семейного архива. Значит