"Оксана Панкеева. Пересекая границы ("Судьба короля" #1) " - читать интересную книгу автора

интересно, то ты все же принц и первый наследник престола, и пусть пошлют
боги твоему кузену-королю долгую жизнь, хорошую жену и побольше других
наследников. Слава - уж ее-то у отставного героя больше чем достаточно, во
всем королевстве Ортан да и на всем континенте вряд ли найдется человек,
который не слышал о принце-бастарде Элмаре и его подвигах...
И если бы кто-то набрался наглости и спросил принца-бастарда Элмара,
какого же рожна ему еще не хватает, пожал бы его высочество могучими
плечами, опустил бы свои пронзительно-синие глаза в томик классической
поэзии, который держал как раз в руках, вздохнул бы печально и промолчал.
Потому что вряд ли понял бы спросивший, что происходит в загадочной
варварской душе первого паладина короны, даже услышь он прямой ответ. Если
бы мог понять, не спрашивал бы. Да и незачем знать каждому
встречному-поперечному, что не тешит принца слава, хотя бы потому, что он
вообще не тщеславен. И что опытный умелый воин, владеющий и топором, и
мечом, и всеми классическими видами оружия, вовсе не считает это великим
достоинством, потому как махать этим самым оружием, всеми его классическими
видами, находит занятием простым, общедоступным и не особо
интеллектуальным. Что под стальной броней могучих мышц бьется сердце поэта,
и, не задумываясь, отдал бы принц-бастард свою воинскую славу за то, чтобы
уметь так же изящно сплетать слова, как столь любимые им старые классики.
Но увы! - поэт из него получался никудышный, и поскольку ценителем он был
настоящим, всю никудышность своих поэтических экспериментов полностью
сознавал. Вот и оставалось сидеть в библиотеке с бутылкой доброго вина,
вчитываться в бессмертные строки давно почивших бардов, наслаждаясь их
неповторимой прелестью, и размышлять о вещах возвышенных и прекрасных. Так
было и в эту ночь. Принц-бастард Элмар сидел в библиотеке с томиком стихов,
неторопливо перелистывая страницы, и настроение у него было печально-
лирическое. Думалось его высочеству то о несправедливости матери-природы,
уделившей ему гору железных мышц в ущерб другим талантам, то одолевали его
воспоминания о былом, и поскольку вспоминать ушедших товарищей и соратников
всегда было грустно и больно, эти воспоминания только усугубляли его
печаль. Он уж подумал было, что довольно хлестать вино и предаваться
унынию, и самое время пойти спать, как вдруг его ночные посиделки были
прерваны самым неожиданным образом.


Не спал сегодня и весельчак Жак, личный шут и большой друг его
величества короля, но его одолевали совсем другие чувства, даже отдаленно
не походившие на светлую печаль принца-бастарда Элмара. Если бы сейчас
кто-нибудь заглянул в спальню шута, то вряд ли бы узнал в этом нервно
трясущемся человеке того шутника и разгильдяя, который блистал у подножия
трона и которого никто не видел иначе, как улыбающимся.
Королевский шут умирал от страха.
Вот так еще бывает. Тебе двадцать шесть, всего-то, а ты уже достиг
таких немыслимых вершин, что прочие придворные зеленеют от зависти и с
тайной надеждой ждут, когда же, наконец, его величеству надоест этот наглый
выскочка и когда же можно будет насладиться падением и унижением нынешнего
королевского любимца. Дождетесь, как же. Плохо вы знаете короля, господа
придворные. А его шута, можно сказать, практически не знаете. Как любит
повторять его величество, "для подданных существует официальная версия, а