"Николай Панов. Орлы капитана Людова (Военные приключения) " - читать интересную книгу автора

повязку, другому сделала обезболивающий укол... Так и не уснула всю ночь,
переходя от койки к койке.
В дверь заглянул дежурный краснофлотец:
- Тренева, к телефону.
Она выбежала в вестибюль. Может быть, наконец Ваня. Ах, если бы это был
Ваня!
В телефоне зазвучал незнакомый, беспечный голос. Люся чуть было не
всхлипнула от обиды:
- Нет, никакой расчески в матросском клубе я не теряла! И в кино не
собираюсь идти. Потрудитесь по служебному телефону не болтать ерунды. Не
стыдно вам, товарищ, мешать мне работать!
Возвращаясь в дежурку, бросила взгляд в окно на деревянные,
закомуфлированные дома, на кривизну выбитых в граните проспектов, на трапы,
сбегающие вниз, туда, где темно-синяя полоса спокойного сегодня залива.
Перед окном - площадка скверика, две скамейки без спинок. Прохаживаясь у
этих скамеек, Ваня, бывало, поджидал ее после концертов в Доме флота.
Но вот уже не приходит несколько дней. Теперь он не артист ансамбля
песни и пляски, он - боец морской пехоты: подал добровольно докладную об
отправке его
на передний край. В Доме флота сказали, что Иван Бородин отчислен аз
ансамбля. И вот уже не приходит несколько дней. Не послан ли уже срочно на
фронт, не бьется ли в сопках, откуда привозят раненых? Там, конечно, не
только раненые, но и убитые и пропавшие без вести, оставшиеся среди
безлюдных ущелий...
Кипятильник урчал и содрогался, из-под никелированной крышки вырывался
острыми струйками пар. Выключила плитку, провела рукой по глазам. Только не
расстраиваться, а то еще заплачешь в такое страшное время...
- Прошу разрешения, сестрица!
В дверях дежурки стоял высокий моряк в застегнутом бушлате. Бескозырку
держал пальцами, плотно замотанными белоснежным бинтом. С круглого
медножелтого лица, из-под рыжеватых бровей сурово смотрели белесые, яркие
глаза.
- Выписались, товарищ старшина? - улыбнулась ему Люся.
- Так точно. Зашел проститься, за внимание вас поблагодарить. Руки мне
вылечили отлично. И спасибо, что бушлат починили.
До свидания, товарищ старшина, всего вам доброго! И чтобы вам больше
сюда не попадать!
Есть, сестрица, больше сюда не попадать!
Четко повернулся, пошел к выходу на улицу по вестибюлю. Перед дверью
надвинул на курчавые волосы бескозырку, вышел, не обернувшись.
Вот хороший человек! И выносливый такой, терпеливый. Когда пришел в
приемный покой обгорелый, в намокшей одежде, страшно было смотреть на его
багровые, покрытые волдырями и ссадинами руки. На перевязке ни разу не
застонал, не отвечал на расспросы, как ухитрился так обжечь руки. Но
товарищи с погибшего тральщика "Туман" рассказали: он боцман, руки опалил,
когда работал на юте подожженного фашистами корабля, сбрасывая готовые
взорваться от пожара глубинные бомбы. А потом спустился в машинное
отделение, вынес на палубу раненого друга...
Да, он не такой, как другие, этот боцман с "Тумана". Не заигрывал, не
заговаривал с ней, даже когда стали подживать его пальцы, утихла в них