"Григорий Панасенко. Эдем-2160 " - читать интересную книгу автора

У отца был шестой разряд, а мать из-за рождения третьего ребенка
уволили с работы. Таким людям государство давало статус не выше второго
разряда, так что ни на что путное Саймону рассчитывать не приходилось. Он
был нелюбимым ребенком, и все, даже старшие брат и сестра, давали ему это
почувствовать. Отец и мать его были поляками (отсюда и традиция многодетных
семей, но в тот год у них не было денег на аборт, который в то время еще был
платным), как это ни парадоксально звучит, но семье стало легче жить после
смерти старшего сына Карела.
Воспитанный городскими улицами, Карел видел верх лихости в том, чтобы
гульнуть с друзьями и выпить литра два джина, а потому, однажды, в пьяном
угаре проиграл товарищу и был вынужден поступить волонтером на марсианские
рудники, чтобы подъемными перекрыть долг. Саймону тогда тоже перепало на
пару жевачек. Он хорошо помнил, каким серьезным и чужим стал старший брат в
последнюю неделю перед отъездом. А потом была короткая повестка. Из всего
Саймон запомнил только одну фразу - разгереметизация барачного купола. Уже
тогда он знал, что на Марсе можно дышать только в скафандре.
Сестре Саймона Элоизе повезло больше: от природы красивая особой
славянской красотой, она ухитрилась обручиться, а затем и выйти замуж за
подающего надежды молодого инженера. Также стремительно в их семье появились
близнецы Эдвин и Лайон, и по выходным Саймон играл с маленькими детьми.
Муж ее был специалистом-атомщиком, и мать Саймона каждый раз говорила
дочери о том, "что эти атомные штуки очень ненадежны". Взрыв на станции
сделал из мужа Элоизы инвалида, однако, компания в это время была на взлете,
и страховка позволила ей закончить образование и получить неплохой пост
вице-призидента Британского отделения Русско-Китайского нефтяного Альянса и
одиннадцатый разряд.
Вот эти-то деньги и дали возможность Саймону отучиться положенные
двенадцать лет в школе на "хорошо" и "отлично", а потом поступить в институт
на очень модный факультет генетики. Его не испугал даже конкурс в
одиннадцать человек на место.
В институте Саймону повезло с научным руководителем, и уже с третьего
курса он получил "зеленую карту" и стал лаборантом кафедры. Теперь институт
оплачивал девять десятых стоимости учебы, а оставшуюся десятую часть Саймон
мог оплатить и сам. Сестра вздохнула с явным облегчением, взгляд отца
потеплел (как-то на зимних каникулах отец сказал Саймону, что из него выйдет
что-нибудь путное) и только мать не верила, что генетика принесет ему деньги
и положение.
Принятие официальной евгенической программы "Ноев Ковчег" застало
Саймона как раз во втором классе. На третьем курсе его учебы статистические
материалы уже были доступны даже для студентов, и он ознакомился с ними
досконально. Мировому Совету требовалась коррекция программы, что дало ему
пищу для размышлений, а на пятом курсе, с блеском защитив диплом, Саймон был
приглашен в евгенический центр генетических исследований. Защитив через пару
лет диссертацию, он обеспечил себе место младшего инспектора Британского
подсектора, а затем как подающий надежды молодой ученый, быстро дорос до
старшего инспектора всего европейского сектора.
Получив шестнадцатый разряд, теперь уже по двадцатиразрядной системе,
Саймон мог позволить себе семью и ребенка, тем более что в этом году умер
его дед, и растраты на медицину резко уменьшились. А еще через год Саймон
сам стал отцом семейства.