"Алексей (Леонид) Пантелеев. Платочек (про войну)" - читать интересную книгу автора

"Ну, думаю, теперь можно. Задание выполнил. Фашистов разбил. Берлин
взял. Имею полное право посмотреть, что там..."
Лезу в карман, в гимнастерку, вытаскиваю пакет.
Конечно, уж от его былого великолепия и следов не осталось. Весь он
смялся, изодрался, прокоптел, порохом пропах...
Развертываю пакетик, а там... Да там, откровенно говоря, ничего
особенного и нет. Лежит там просто платочек. Обыкновенный носовой платочек
с красной и зеленой каемочкой. Гарусом, что ли, обвязан. Или еще
чем-нибудь. Я не знаю, не специалист з этих делах. Одним словом, вот этот
самый дамский, как вы его обозвали, платочек.
И полковник еще раз вытащил из кармана и разгладил на колене свой
маленький, подрубленный в красную и зеленую елочку платок.
На этот раз я совсем другими глазами смотрел на него.
Я даже пальцем его осторожно потрогал.
- Да, - продолжал, улыбаясь, полковник. - Вот эта самая тряпочка
лежала, завернутая в тетрадочную клетчатую бумагу. И к ней булавкой
пришпилена записка.
А на записке огромными корявыми буквами с невероятными ошибками
нацарапано:
"С Новым годом, дорогой дяденька боец! С новым счастьем! Дарю тебе на
память платочек. Когда будешь в Берлине, помаши мне им, пожалуйста. А я,
когда узнаю, что наши Берлин взяли, тоже выгляжу в окошечко и вам ручкой
помашу. Этот платочек мне мама подарила, когда живая была. Я в него только
один раз сморкалась, но вы не стесняйтесь, я его выстирала. Желаю тебе
здоровья! Ура!!! Вперед! На Берлин! Лида Газрилова".
Ну вот... Скрывать не буду - заплакал я. С детства не плакал, понятия
не имел, что за штука такая слезы, жену и дочку за годы войны потерял, и
то слез не было, а тут - на тебе, пожалуйста! - победитель, в поверженную
столицу врага въезжаю, а слезы окаянные так по щекам и бегут. Нервы это,
конечно... Все-таки ведь победа сама в руки не далась. Пришлось
поработать, прежде чем наши танки по берлинским улочкам и переулочкам
прогромыхали...
Через два часа я у рейхстага был. Наши люди уже водрузили к этому
времени над его развалинами красное советское знамя.
Конечно, и я поднялся на крышу.
Вид оттуда, надо сказать, страшноватый. Повсюду огонь, дым, еще
стрельба кое-где идет. А у людей лица счастливые, праздничные, люди
обнимаются, целуются...
И тут, на крыше рейхстага, я вспомнил Лидочкин наказ.
"Нет, думаю, как хочешь, а обязательно надо это сделать, если она
просила".
Спрашиваю у какого-то молоденького офицера:
"Послушай, - говорю, - лейтенант, где тут у нас восток будет?"
"А кто его, - говорит, - знает. Тут правую руку or левой не отличишь, а
не то что..."
На счастье, у кого-то из наших часы оказались с компасом. Он мне
показал, где восток. И я повернулся в эту сторону и несколько раз помахал
гуда белым платочком. И представилось мне, вы знаете, что далеко-дчлеко от
Берлина, на берегу Невы, стоит сейчас маленькая девочка Лида и тоже машет
мне своей худенькой ручкой и тоже радуется пашей великой победе и