"Алексей Иванович Пантелеев. На ялике " - читать интересную книгу автора

так начнут сыпаться, только беги.
- Да, - сказал я, - а ты, я вижу, все-таки не бежишь.
- А мне бежать некуда, - сказал он, усмехнувшись.
- Ну, а ведь честно-то, по совести, - боязно все-таки?
Он опять подумал и как-то очень хорошо, просто и спокойно сказал:
- Бойся не бойся, а уж если попадет, так попадет. Легче ведь не будет,
если бояться?
- Это конечно, - улыбнулся я. - Легче не будет.
Мне все хотелось задать ему один вопрос, но как-то язык не
поворачивался. Наконец я решился:
- А что, Мотя, это правда, что у тебя тут недавно отец погиб?
Мне показалось, что на одно мгновение весла дрогнули в его руках.
- Ага, - сказал он хрипло и отвернулся в сторону.
- Его что - осколком?
- Да.
- Вот, видишь...
Я не договорил. Но, как видно, он понял, о чем я хотел сказать. Целую
минуту он молчал, налегая на весла. Потом, так же не глядя на меня, а
куда-то в сторону, хриплым, басовитым и, как мне показалось, даже не своим
голосом сказал:
- Воды бояться - в море не бывать.
- Хорошо сказано. Ну, а все-таки - разве ты об этом не думал? Если и
тебя этак же?
- Что меня?
- Осколком.
- Тьфу, тьфу, - сказал он, сердито посмотрев на меня, и как-то лихо и
замысловато, как старый бывалый матрос, плюнул через левое плечо.
Потом, заметив, что я улыбаюсь, - не выдержал, сам улыбнулся и сказал:
- Ну что ж! Конечно, могут. Всякое бывает. Могут и убить. Тогда что
ж... Тогда, значит, придется Маньке за весла садиться.
- Какой Маньке?
- Ну какой! Сестренке. Она, вы не думайте, она хоть и маленькая, а
силы-то у нее побольше, чем у другого пацана. На спинке Неву переплывает
туда и обратно.
Беседуя со мной, Мотя ни на минуту не оставлял управления лодкой. Она
уже миновала середину реки и теперь, относимая течением в сторону, шла
наискось к правому, высокому берегу. А там уже поблескивали кое-где стекла в
сереньких дощатых домиках, из-за дранковых, толевых и железных крыш
выглядывали чахлые пыльные деревца, а над ними без конца и без края
расстилалось бесцветное бледно-голубое, как бы разбавленное молоком,
северное небо.
И опять на маленькой пристани уже толпился народ, уже слышен был шум
голосов, и уже кто-то кричал что-то и махал нам рукой.
- Мотя-а-а! - расслышал я и, вглядевшись, увидел, что это кричит
маленькая девочка в белом платочке и в каком-то бесцветном, длинном, как у
цыганки, платье.
- Мотя-а-а! - кричала она, надрываясь и чуть ли не со слезами в голосе.
- Живей! Чего ты копаешься там?..
Мотя и головы не повернул. Только подводя лодку к мосткам, он поглядел
на девочку и спокойно сказал: