"Алексей Иванович Пантелеев. Индиан Чубатый " - читать интересную книгу автора

Собака отбежала в сторону и опять присела.
Володька пошел по дороге, отошел шагов двадцать и оглянулся. Собака
бежала за ним, помахивая как ни в чем не бывало пушистым хвостиком.
Володька хотел еще раз закричать на нее, но в эту минуту опять
одуряюще-сладко дохнуло на него колбасой, хлебом, копчеными селедками...
Голова у него закружилась, в животе забурчало. Не думая о том, что он
делает, он подошел к ларьку, привстал на цыпочки и тоненьким, не своим
голосом сказал:
- Тетенька, у вас огрызочка какого-нибудь не найдется - собаке?
- Какой собаке?
- А вот... песик у меня.
Толстуха-ларечница с усилиями высунулась из окошка.
Маленькая тощая собачонка сидела у Володькиных ног и, закинув
остренькую морду, уныло, без всякой надежды смотрела на колбасу, баранки и
прочую снедь, висевшую над головой продавщицы.
- Да как же тебе не стыдно, мальчик! Ты, наверно, совсем не кормишь
своего песика? - воскликнула продавщица.
- Да! Кормишь! - мрачно усмехнулся Володька. - Разве ее накормишь,
обжору!
- Ну, на, на, возьми, пожалуйста, - заторопилась ларечница, поискала в
хлебных обрезках и протянула Володьке порядочную горбушку черного хлеба.
Он отошел от ларька, воровато оглянулся и, отщипывая на ходу кусочки,
стал торопливо есть. Собака молча бежала рядом, так же безнадежно заглядывая
ему в лицо. Володька почувствовал что-то вроде стыда.
- На, ешь, брюхо ненасытное, - сказал он и, отломив, кинул собаке
половину хлеба.
На дворе уже сгущались сумерки. Опять заморосил скучный осенний дождик.
"Куда ж мне идти?" - подумал Володька.
За спиной его, на мосту, затарахтела телега. Володька сошел с дороги,
пропустил ее. На телеге стояли большие бидоны с конопляным маслом. Знакомый
федосьинский мужик, накинув на голову рогожный мешок, боком сидел на
передке, раскуривая папиросу.
- Со школы? - крикнул он, узнав Володьку.
- А то откуда же еще? - мрачно ответил Володька.
Телега прогромыхала, оставив в воздухе сладковатый запах конопляного
масла.
"На мельницу пойти, что ли?" - подумал Володька и вспомнил, как в
прошлом году они ходили сюда с учительницей на экскурсию. Ох, как давно это
было! И как хорошо, шумно, светло, весело было тогда... Они все обсмотрели:
и где хлеб мелют, и где масло из конопляных семечек давят... Но приятнее
всего было вспомнить сейчас, как принесли им тогда каравай хлеба, нарезали
его, роздали ребятам и позволили им "макать" - окунать свежий хлеб в только
что выдавленное, еще теплое, душистое, горьковато-сладкое масло.
От этих воспоминаний у Володьки даже слюнки побежали.
"Пойду... схожу, - решил он. - Может, и мне помакать позволят".
На всякий случай он даже не стал доедать, а сунул в карман маленькую,
величиной с мизинец, корочку хлеба.
Но на мельницу его не пустили.
Оглушенный шумом, который стоял на мельничном дворе, с трудом
протиснувшись между людей, машин, подвод, бочек, мешков и бидонов, он