"Вера Панова. Валя (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Люди с химкомбината уехали.
Артисты оперы и балета уехали.
Старичок со старушкой пообедали у родственницы на Второй Советской,
приняли душ, полежали на диване и вернулись на Лиговку.
Большая девочка перестала ссориться с матерью; замолчала. Сидит на
мешке, крепко обняв колени загорелыми руками, глаза угрюмо горят из-под
бровей, лицо темно от пыли и гнева.
Женщины волнуются, что так медленно идет отправка.
- Что в сводке? Вы дневные известия слушали?
- Говорят, из Гатчины шли жители, гнали коров.
- Нам не через Гатчину. Нам через Мгу.
- Через Мгу. Мгу. Мга.
Светлана рассказывает Вале:
- Я постучалась, спрашиваю: можно? Он говорит: войдите. Я вхожу. Он
говорит: чем могу быть полезен? Я говорю: попробуйте меня, пожалуйста, в
роли Снегурочки. Он говорит: мы моложе восьмого класса не принимаем. Я
говорю: извините, пожалуйста, а разве способности ровно ничего не значат?
Он говорит: вот о способностях мы и будем разговаривать, когда вы
перейдете в восьмой класс. Ты понимаешь, я чуть не заплакала. Говорю: ну,
тогда извините, и пошла поскорей. Еще два года ждать, ты понимаешь?!
У Светланы плечи узенькие, руки и ноги как палочки. На ногах
сандалии. Голубые бантики в косах.
- Ты мне будешь писать? - спрашивает Валя.
- Как же я буду тебе писать, когда я не буду знать, где ты. И ты не
будешь знать, где я.
- Ты мне напиши на ленинградский адрес. И я тебе напишу на
ленинградский адрес. Война кончится, приедем и найдем друг друга.
- Ужас, до чего надоела мне эта война, - говорит Светлана.


9

День бесконечен. Не счесть: сколько раз ходили за водой и
приваливались отдохнуть, и сколько видели лиц и слышали разговоров, и сами
разговаривали.
Но начинает наконец смягчаться сверканье неба. Уже можно взглянуть
вверх не зажмуриваясь. Сиреневым становится небо и легким.
Черноглазая бабушка в горе: почему не пришел ее сын.
- Он обещал наведаться.
Она провожает трамваи печальным и жадным взглядом, вытягивая шею и
приподнимаясь с чемодана. Все ей кажется, что на этом трамвае к ней едет
сын.
- Может, придет еще, - успокаивают женщины.
- А если его перевели на казарменное положение? - спрашивает бабушка.
- А если он уехал на окопы? Как мне узнать? Не съездить ли мне домой?
Но уже без пяти десять на вокзальных часах. А после десяти нельзя
ходить по городу. Не удастся бабушке съездить домой. И сын ее не придет
сегодня.
Медленно заволакивает ночь пролеты Лиговки и Невского.
Она уже не белая: белые ночи кончились. Сиреневая она сперва, потом