"Цветок Прерий" - читать интересную книгу автора (Кармайкл Эмили)

ГЛАВА XVI

Маккензи сняла шляпу и вытерла пот со лба. Проведя столько лет в Аризоне, она так и не смогла понять, почему сентябрь – такой приятный месяц в Бостоне – был здесь невыносимо жарким. Солнце раскалялось добела, казалось, оно хотело поджечь песок и блестящие камни под ногами семерых всадников, пробиравшихся по узким ущельям и беспорядочным нагромождениям камней в горах. Пыль, которую поднимали лошади, кружилась в неподвижном раскаленном воздухе. Шея и спина Маккензи постоянно чесались от пота, рубашка прилипала к телу, и от непрерывного сидения в седле ужасно зудели места, о которых дамам упоминать неприлично.

Они искали Кэла уже два дня – два жарких невыносимых дня. Мужчины относились к Маккензи, как к скунсу, который в любую минуту готов выбросить струю гадко пахнущей жидкости. Она была женщиной, которая посягнула на мужскую «территорию» и тем самым скомпрометировала их и себя. После крутого разговора с Натаном Кроссби, который произошел, когда она присоединилась к группе, он не сказал ей почти ни единого слова. Тогда он был в ярости и говорил о ее «глупости» в таких выражениях, что даже мужчины краснели. Он не ограничился оскорблениями в ее адрес; по его мнению все женщины были дурами, совали нос не в свое дело, не знали своего места, забывали о том, что они должны быть благодарны мужчинам за то, что они их одевают, кормят, ограждают от неприятностей и делают им детей.

Кроссби закончил свою тираду категорическим запретом ехать с ними. Когда Маккензи сказала, что он не сможет остановить ее никакой силой, он только презрительно рассмеялся. Остаток дня Натан гнал группу в таком темпе, что даже мужчины выражали недовольство, но Маккензи молчала. Когда солнце село, они раскинули лагерь, и Маккензи отдельно приготовила себе еду, расстелила одеяла на некотором расстоянии от мужчин, чтобы соблюсти какой-то минимум приличий. На следующее утро, когда мужчины проснулись, она уже поддерживала огонь в костре.

Больше никто ни слова не сказал ей о том, что она должна уехать. Казалось, что группа преследователей – трое ковбоев «Бар Кросс» и двое незнакомых Маккензи мужчин – смирилась с ее присутствием. Кроссби то не замечал ее, то бросал злобные взгляды. Он вынужден был терпеть ее только потому, что не мог придумать способа избавиться от Маккензи – ведь он играл роль блюстителя закона. Маккензи не сомневалась в том, что Кроссби с удовольствием свернул бы ей шею, но терпеливо переносила его враждебность.

А сейчас, когда второй день поисков подходил к концу, она начала сомневаться в целесообразности своих усилий. За два этих дня Маккензи почти перестала опасаться за Кэла и стала побаиваться за этих людей и себя саму.

Все чаще раздавался недовольный ропот. Слишком явным был след, по которому они шли через горы. «Полицейские» легко различали следы, но ни разу не видели самого Кэла; и как бы они ни ускоряли шаг, догнать его не удавалось ни разу.

В глухих местах, по которым они ехали, Кэл, как и всякий апач, мог бы не оставлять никаких следов. Люди понимали это и удивлялись. Кто же за кем следил – охотники за жертвой или жертва за охотниками? И какую из этих ролей им суждено сыграть?

Решившись на это путешествие ради любимого человека, поверив в него так, как ей следовало верить шесть лет назад, Маккензи обнаружила, что чувствует себя не в своей тарелке и немного побаивается этих диких мест и нравов этих людей. Когда уши Долли внезапно начинали вздрагивать, и она шарахалась от теней, сердце Маккензи готово было выскочить из груди. Она наблюдала за местностью так же настороженно, как и мужчины. Несколько раз ей пришлось строго напомнить себе, что Кэл ей не враг, она на его стороне, они любят друг друга, произвели на свет ребенка и говорили о преданности на всю жизнь. Ей следует опасаться не Кэла, а Кроссби.

Солнце уже садилось, когда отряд подошел к ручью и остановился, чтобы напоить лошадей. Маккензи пополнила свои запасы воды, потом ополоснулась, соблюдая приличия. Пока остальные выливали на себя полные шляпы воды и оправлялись за кустами, Маккензи стала рассматривать копыта Долли – лошадь шла как-то неровно. В правом переднем копыте Маккензи нашла маленький камешек и извлекла его. Когда она выпрямилась, то заметила, что на нее смотрит Кроссби, не скрывая своего презрения.

– Она повредила ногу? – спросил он насмешливо.

– Нет. За ночь у нее все пройдет. Это выносливая лошадка.

Он фыркнул.

– Как и ты, да?

Маккензи не посчитала нужным отвечать на это.

– Если ты будешь задерживать нас, я сразу же брошу тебя одну. Сама будешь возвращаться через эти чертовы горы.

Один из мужчин, представившийся ранее Адамом Шенли, подошел к Маккензи и Натану, которые «обменивались любезностями».

– Кроссби, почему бы тебе не оставить даму в покое? Я начинаю подумывать о том, не бросить ли тебя одного.

Кроссби опешил, а Маккензи чуть не рассмеялась от его глупого вида.

– Это не твое дело, – предупредил Адама Кроссби.

– Я полагал, что наше дело – найти убийцу, – заметил Стэн Бимер.

Адам и Стэн – единственные, кто не принадлежал к числу работников Кроссби – за два этих дня стали почти союзниками Маккензи.

– Сдается мне, что мы понапрасну тратим время, ссорясь друг с другом.

Ковбои Кроссби взглянули на хозяина, ожидая сигнала проучить этих выскочек, но Натан лишь сплюнул с отвращением и проревел:

– Пошли дальше!

Сначала они помчались галопом, но затем перешли на шаг. Следы Кэла вели их через песчаное ущелье, которое становилось все уже и уже, а у людей усиливались тревожные ощущения.

– Чертовски подходящее место для засады, – пробурчал Адам.

– Человек не станет устраивать засаду в одиночку, – с усмешкой заявил Кроссби. – Не забывайте, что Смит убегает от нас, а не наоборот. Мне начинает казаться, что в группе не одна, а шесть женщин.

Оскорбленные мужчины перестали ворчать, но испуганно озирались по сторонам. Вскоре проход настолько сузился, что им пришлось идти цепочкой друг за другом. Казалось, что из-за каждого куста за ними кто-то следит.

Кроссби, который ехал перед Маккензи, повернулся в седле, чтобы взглянуть на растянувшийся строй всадников.

– А ну-ка, подтянитесь ближе друг к другу! Вы напрашиваетесь на то…

Внезапно над ними затрещали скалы, сверху посыпались мелкие камни и пыль, треск перешел в грохот.

– Обвал! – закричал человек, следовавший за Маккензи. – Пора убираться отсюда! Вперед!

Казалось, что скалы над ними зашевелились и сдвинулись с места, земля ревела, облако удушливой пыли сотрясалось вместе с каньоном.

Долли инстинктивно рванула вперед, не ожидая, пока хозяйка сообразит, что к чему. И рот, и нос Маккензи были забиты пылью, в ушах звенело от грохота. Они мчались прочь. Когда всадники проскочили изгиб ущелья и оказались в относительно безопасном месте, Кроссби так резко остановился, что Маккензи чуть не налетела на него. Он чертыхался так громко, что его голос заглушал гул обвала.

Постепенно все смолкло, камнепад прекратился, лишь облако пыли по-прежнему висело в воздухе, словно боясь опуститься на землю.

Маккензи осмотрелась вокруг. Кроме нее, из того жуткого места выскочили четверо: Натан Кроссби, Хэнк Миллер, Адам Шенли и Стэн Бимер.

– Остальные… – начала она и онемела от ужаса. Вдруг все услышали крик, отозвавшийся эхом от стен ущелья. Это был голос Келли Овермайера – одного из пропавших работников «Бар Кросс».

– Кроссби!

– Овермайер! – завопил Натан.

– Мы не можем перебраться через оползень! – сообщил Овермайер. – Нам придется возвращаться!

– Дьявол! – выругался Кроссби.

Поняв, что никто не пострадал, Маккензи вздохнула с облегчением. Число преследователей уменьшилось на двух человек.

– Этот обвал не был случайным! – заявил Адам. – Все было точно рассчитано! Нашу группу намеренно разделили, словно ножом рассекли.

– А может быть, нас собирались убить? – прорычал Миллер.

Кроссби мрачно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Маккензи задумалась над словами Миллера и пришла к выводу, что он был не прав. Они только что прошли по узкому каньону, в котором обвал было бы гораздо проще устроить, и из которого они живыми не выбрались бы. Нет, этот обвал был устроен с таким расчетом, чтобы те, кто ехал впереди, спаслись, бросившись вперед, а те, кто был сзади, отпрянули бы назад. Если этот обвал действительно устроил Кэл, он не желал их смерти, а просто хотел разделить группу или напугать. Маккензи отказывалась верить в то, что Кэл мог совершить массовое убийство, и не допускала мысли о том, что он мог позволить ей погибнуть вместе со своими врагами.

Но все же, в душе Маккензи поселился страх. Месть индейца страшна и жестока, как недавно напомнил ей Кроссби с довольным видом. Ведь Кэл поверил, что она предала его; возможно, он теперь относится к ней не лучше, чем к Кроссби.

Малочисленный отряд быстро двигался вперед. Маккензи была рада тому, что число людей Кроссби сократилось; из работников «Бар Кросс» остался один лишь Миллер, а Адам и Стэн, похоже, не очень-то собирались подчиняться Кроссби. Получилось так, что преследователи, не сговариваясь, разделились на два лагеря: впереди ехали Кроссби и Хэнк, а сзади следовали Маккензи, Адам и Стэн.

Как выяснилось, Адам Шенли еще месяц назад работал на ранчо «Сьерра Бонита», принадлежащем Генри Хукеру, которое находилось в долине Серных Источников. Но внезапно им овладела страсть к путешествиям, и он решил податься в незнакомые места. Это был человек средних лет с загорелым морщинистым лицом и седеющими волосами. Несмотря на грубую речь малообразованного человека, серые от табака зубы и неприятный запах, исходивший от его давно не мытого тела – за два дня похода такой запах не приобретешь, он понравился Маккензи: у него была улыбка честного человека.

Стэн Бимер поведал ей о том, что лишился работы на руднике еще год назад во время забастовки, и с тех пор бродит вокруг Тумстоуна, живя случайными заработками. Стэн был моложе Шенли и явно старался произвести впечатление на Маккензи. От него все время пахло спиртным, и женщина подозревала, что у него где-то припрятана бутылочка.

Безусловно, союзники из них были никудышные, но Маккензи надеялась, что в случае ссоры с Кроссби они встанут на ее защиту.

– Мы идем по свежему следу, – заметил Натан, – скоро догоним его.

– Он оставляет слишком явные следы, – отозвался Стэн. – Этот проклятый апач ведет нас, куда хочет. Я думаю, что он готовит нам ловушку.

– То, что ты думаешь, никого не интересует, – заявил Кроссби.

– Знаете, – начал рассказывать Адам, – я приехал в эти края сразу после войны. Тогда апачей можно было встретить повсюду. Куда бы ты ни направился, везде тебя поджидал индеец, готовый снять с тебя скальп или поджарить твою голову над огнем. Однажды мне пришлось повстречаться с ними. Мы ехали в Юму в длинном нагруженном обозе – везли деньги, одежду, виски и прочее для работавших на руднике. На обоз налетели апачи и разбили его на части. Мулов увели с собой, но парочку оставили вместо мишеней, чтобы попрактиковаться в стрельбе, а всех несчастных погонщиков привязали вниз головой к одному большому колесу, которое подвесили и развели под ним огонь. Они были еще живы, когда жарились их мозги… С них еще и кожу содрали. Да, когда апачи убивают, они бывают очень изобретательны – в этом надо отдать им должное. Остается лишь надеяться, что этот Калифорния Смит все-таки больше белый, чем индеец.

– Калифорния Смит – белый человек, – твердо произнесла Маккензи, – он не апач.

– Не важно! – прорычал Кроссби. – Его воспитывали как индейца!

Маккензи решила, что если сказать о том, что Кэл в детстве был близок к Джеронимо, это только ухудшит ситуацию, поэтому промолчала.

Когда стало слишком темно, чтобы двигаться дальше, отряд расположился на ночлег возле ключа, бьющего из треснувшей скалы.

– Господи, неужели мне удастся выпить кружку кофе! – воскликнул Бимер, спускаясь с коня.

– Никаких костров! – приказал Кроссби. – Ты что, хочешь показать Смиту, где мы будем ночевать?

– О, боже! – воскликнул Адам. – Неужели ты думаешь, что он не знает, где мы находимся?

– Никакого огня! – настаивал Кроссби.

Они поели холодной пищи – соленой свинины и фасоли, умылись ключевой водой и выпили виски. Никому не хотелось разговаривать, над лагерем повисла напряженная тишина. Каждый молча вспоминал известные ему случаи, когда в этих глухих местах преследователи становились жертвами того, за кем гнались. Жестокие нравы апачей были знакомы всем, и после того, что было о них сказано сегодня, людей обуял панический страх.

Маккензи заставила себя поужинать, хотя кусок не лез ей в горло. В эту ночь она расстелила свои одеяла ближе к мужчинам – ее нервы были так напряжены, что правила приличия уже не волновали женщину. Пока ее спутники устраивались на ночь, Маккензи вымыла лицо и руки ключевой водой, собиравшейся в маленькую лужицу, а потом легла, пристроив под голову седло и укрывшись двумя одеялами, так как ночь была прохладная.

На большом валуне с ружьем на коленях нес вахту Хэнк Миллер. Маккензи видела, как он курит – в кромешной тьме тлел крошечный красный огонек. Люди беспокойно крутились под одеялами. Маккензи закрыла глаза и попыталась уснуть, но сон не приходил.

В сотый раз за этот день Маккензи спрашивала себя, правильно ли она поступила, бросившись спасать Кэла. Тогда она была убеждена, что он нуждается в ее помощи, но теперь, столкнувшись с суровой реальностью, Маккензи понимала, что совершила глупость. Способность Кэла позаботиться о себе стала совершенно очевидной. Кроме того, есть уже признаки того, что бравые преследователи скоро вцепятся друг другу в глотку, а если этого не случится, подожмут в страхе хвосты и повернут домой. И что тогда? Отправится ли Кэл в Мексику – традиционное убежище беглецов? Суждено ли ему оставаться изгнанником до конца жизни? Наверное, вместо того, чтобы мчаться с этой дурацкой погоней, Маккензи следовало остаться дома и попробовать доказать невинность Кэла. Может быть, удалось бы наскрести денег и организовать настоящее расследование, пригласив с востока одного из тех детективов, которые работают независимо от полиции. Но что сможет сделать такой детектив? Сумочку Кэла обнаружили в том же овраге, что и тело Тони; он сам сказал что был где-то поблизости в это время: а самое главное – точность выстрела… Тони мог убить кто угодно – картежники, которых он надул, обманутые мужья, парни, с которыми он вечно задирался, но кто из них мог сделать такой точный выстрел? Кто-то смог. Кэл не убивал Тони. Во всяком случае так хладнокровно он не мог этого сделать.

Но даже если Маккензи каким-то образом и докажет, что Кэл – не убийца, кто в Аризоне поверит этому? На нем лежит пятно позора, как на всех апачах. Сколько бы он ни жил среди белых, они всегда будут отвергать его из боязни.

Маккензи смотрела на холодные звезды и понимала, что может никогда больше не увидеть Кэла. Их роман закончился. Что же она скажет Фрэнки? Как объяснить ребенку такой поворот дела, если сама никак не может поверить в то, что бог настолько жесток, что позволил ей опять потерять Кэла?

Больше Маккензи была не в состоянии смотреть на равнодушные звезды над головой. Она повернулась на бок, свернулась под одеялом калачиком и, уткнув лицо в ладони, тихо зарыдала.

Через несколько часов, когда небо уже порозовело, Маккензи проснулась от громких проклятий Кроссби и резкого крика Хэнка Миллера.

– Я не виноват! – кричал Миллер. – Ночью меня сменил Шенли! Вздерните его, если хотите!

– Проклятье! – послышался голос Шенли. – Я никого не видел!

– Чем ты занимался? – бешено заорал Кроссби. – Заснул, ублюдок?

– Да не спал я, черт подери! Чтобы сюда пробраться, он должен был стать привидением!

– Но он был здесь! – завопил Хэнк Миллер. – Хорошо еще, что не зарезал нас во сне!

Стэн Бимер только стонал. Наконец он выдавил:

– Застрелить было бы проще.

Маккензи с трудом открыла глаза. В голове был туман, и она никак не могла сообразить, что здесь происходит. Она отбросила одеяла и пошла к источнику, чтобы умыться. Смыв сон с ресниц, Маккензи хотела напиться, но Адам крикнул:

– Мисс Батлер, нельзя!

– Что? – переспросила она.

– Не пейте воду! Она отравлена.

Вода отравлена? Маккензи заметила разочарование на злобном лице Кроссби – без сомнения, он надеялся, что она хорошенько напьется.

– Но я пила ее прошлой ночью, – возразила Маккензи, – это была прекрасная вода.

– А сегодня уже нет, – невесело сказал Миллер, – взгляните на Бимера.

Лицо Стэна было бледно, как рыба, с которой срезали чешую. Несчастный смутился и отвернулся. Его рвало.

– Может быть, он съел что-то за… – начала Маккензи.

– Нет, – возразил Адам, – одна лошадь тоже отравилась.

– Да, – проворчал Миллер, – моя. Бимер сказал мне, что вода плохая, когда я уже напоил ее.

Маккензи позволила воде стечь сквозь пальцы.

– Чтобы подойти к роднику, этот выродок должен был пройти через наш лагерь, – сердито сказал Кроссби, – а наш проклятый часовой, – он исподлобья глянул на Адама, – ничего не заметил.

– Почему ты думаешь, старик, что сам бы увидел его? – с вызовом сказал Адам. – Кажется, недавно я слышал, что он побывал ночью на твоем ранчо и вдоволь посмеялся над тобой и твоими ковбоями. На твоем месте я бы помалкивал.

Кроссби и Миллер покраснели, но Маккензи некогда было наслаждаться этим зрелищем. Ночью в лагере побывал Кэл. Чтобы подойти к роднику, ему нужно было чуть ли не наступить на ее постель. От этой мысли на душе стало одновременно тепло и холодно.

– Я сейчас умру, – пожаловался Бимер, – скорее бы!

Он посмотрел на Маккензи с видом отчаявшейся жертвы и бросился к ближайшему скудному укрытию – очевидно, возмущался не только его желудок.

– Ты не умрешь! – презрительно крикнул ему вслед Кроссби. – Во всяком случае, не от того, что вывернешь свое дурацкое нутро и задницу…

Он оседлал лошадь и скомандовал:

– Приготовьтесь ехать дальше, пора отправляться.

– А как же Стэн? – спросил Адам.

– Он может остаться здесь с больной лошадью. На его коне поедет Хэнк.

– Но мы не можем бросить здесь мистера Бимера! – возмутилась Маккензи.

– Мы за ним вернемся, – ответил Кроссби.

– Это же абсурдно! Здесь нет даже питьевой воды. Никто не знает, когда мы вернемся. В этих горах могут быть индейцы…

– Да, один уж точно бродит поблизости, – Натан презрительно сплюнул в пыль. – И я сделаю все, чтобы его больше не было в этих горах. Точнее, на земле.

– Ты не можешь бросить тут Стэна, – согласился с женщиной Адам, – это то же самое, что убить его.

Кроссби сделал вид, что готов выслушать все предложения.

– Он может ехать вместе со мной, – сказал Адам, – Миллер поедет на лошади Стэна, а его лошадь будет идти сзади.

– Это очень задержит наше продвижение, – возразил Кроссби, – если хочешь, оставайся с ним – дело твое. Я с Миллером поеду дальше.

– Черт тебя побери! – воскликнул Адам. – На кой черт устраивать такую погоню за одним человеком? Герреру давно следовало убить! Я со Стэном поворачиваю обратно!

– Как хочешь.

Кроссби нахлобучил шляпу и пустил свою лошадь рысью. Миллер поскакал за ним. Ни тот, ни другой даже не оглянулись на оставшихся.

Маккензи смотрела на удаляющихся всадников безумным взглядом. Меньше всего на свете ей хотелось остаться в горах в компании Кроссби и Миллера, но позволить им одним преследовать Кэла…

«Кэл может сам о себе позаботиться», – говорила она себе. Еще этой ночью она размышляла о бесполезности своей затеи. С другой стороны, Кроссби скорее убьет Кэла, чем повезет его в город на суд. А если, не дай бог, Кэл, защищаясь, убьет Кроссби или Миллера, на него повесят еще одно убийство. Нет, Маккензи нужно быть рядом, чтобы заставить Натана вести себя как представителя закона, а не как хищника, жаждущего крови.

Она посмотрела на Адама с извиняющимся видом и надела седло на спину Долли.

– Мне придется ехать с Кроссби. Адам был мрачен.

– На вашем месте я бы не делал этого.

– Я вынуждена.

Адам покачал головой, а Стэн отвернулся – кожа несчастного больного приобрела зеленоватый оттенок.

– Будьте осторожны, – предупредил Адам. Силуэты Миллера и Кроссби уже превратились в два пыльных облачка вдали.

– Я буду осторожна, – пообещала Маккензи. – Скорее везите его домой.

– Конечно.

Маккензи подтянула подпругу, взобралась на лошадь и помчалась навстречу неприятностям, которые, как она понимала, только начинаются.

Кроссби и Миллер лишь искоса взглянули на нее, когда Маккензи поравнялась с ними, но не стали приветствовать ее появление. Весь день они игнорировали женщину и спорили между собой о намерениях Кэла, о своей стратегии, где следует остановиться, сколько будут отдыхать лошади… Они были так раздражены, что готовы были спорить о чем угодно – хоть о цвете неба, если бы об этом зашла речь.

Следы Кэла были совсем свежими. Кроссби настаивал, что он где-то впереди, но они ни разу не заметили ничего, кроме следов. Кроссби утверждал, что Кэл идет к старому укреплению апачей, и если они поторопятся и пойдут в обход, то смогут устроить ему засаду. А Миллер говорил, что Кэл дурачит их; плодородная, хорошо защищенная долина, раньше служившая убежищем апачей, превратилась в ранчо, которое принадлежит белому человеку; и вообще, скоро Кэл сменит направление, и они потеряют его навсегда.

Маккензи думала, что напрасно Миллер боится потерять Кэла. До сих пор Кэл демонстрировал желание утомить и вывести из строя своих преследователей, но не оторваться от них. Но свое мнение Маккензи держала при себе.

С наступлением темноты они прошли мимо манящего луга со множеством родников и раскинули лагерь в узком ущелье. Маккензи помогла мужчинам выкопать яму в песке, надеясь, что они добудут воду. Ущелье было совершенно сухое, и они углубились в песок на добрых три фута,[8] пока вода не начала понемногу сочиться. Кроссби снова запретил разводить огонь, но есть и так никому не хотелось. Лежа под одеялами ночью, они испуганно озирались. В ущелье была кромешная тьма, и края его можно было различить только потому, что они закрывали звезды. Эта ночь замечательно подходила для того, чтобы производить разрушения в стане врага.

На часах стоял Кроссби. В середине ночи Хэнк предложил подменить его, но Натан отказался, доверяя только себе. Он сидел на одеялах, прислонившись к валуну, и обеими руками держал винтовку.

Маккензи старалась уснуть, но у нее это плохо получалось. Под одеялом у нее был пистолет, совсем рядом дремала Долли. Если кто-нибудь посмеет приблизиться к ней, движения лошади сразу разбудят ее. Эти меры предосторожности она приняла из-за Кроссби и Миллера, а не из-за Кэла, – говорила она себе. Она на его стороне. Он должен был догадаться об этом. Маккензи не почувствовала, как заснула.

Несмотря на бдительность Кроссби это все-таки случилось.

Проснувшись, Маккензи обнаружила, что ночь принесла ей подарок – сантиметрах в пяти от ее одеяла торчала тонкая смертоносная стрела. С перепугу Маккензи шумно выдохнула и разбудила Хэнка Миллера. Обнаружив такой же «подарочек» рядом со своим одеялом, он выругался:

– Дьявол! Кроссби, какого чер…

Миллер осекся, как только увидел Кроссби – тот лежал связанный, с кляпом во рту и очень напоминал свинью, которую собрались зажарить.

– О, боже!

Маккензи сбросила с себя одеяло и побежала к Натану. Кисти его рук были соединены вместе над головой и привязаны к воткнутому в землю колу, ноги разведены и тоже привязаны к кольям.

Миллер освободил своего босса, вынув из-за пояса нож. Кроссби вытащил кляп изо рта и с трудом поднялся на ноги. Он хотел сказать что-то, но проскрипел нечто нечленораздельное.

– Возьми, выпей, – Маккензи предложила ему свою кружку.

Кроссби сделал огромный глоток, вытер рот грязным рукавом и уставился на них обоих. Рот Миллера начал расползаться в глупой улыбке, но он быстро подавил ее.

– Чего радуешься? – хрипло спросил Кроссби. – Этот ублюдок прошел рядом с вами, а вы спали, как младенцы. Со мной ему хотя бы пришлось повозиться.

– Он свободно мог убить нас, – спокойно сказал Миллер.

Натан сплюнул.

– Он получил слишком много удовольствия, издеваясь над нами. Я заставлю этого проклятого друга индейцев пожалеть о том, что его мать родила! Седлайте лошадей.

Миллер хмуро смотрел в песок.

– Это бесполезно, шеф. Мы никогда не поймаем его. Рано или поздно ему это надоест, и он прекратит игру.

– Миллер, что ты несешь?

– С меня хватит. Я уже не понимаю, кто за кем охотится, и мне не нравится, что Смит может посетить наш лагерь, когда ему вздумается, и натыкать в нас столько стрел, сколько пожелает. Откуда они у него? Когда он сбежал на лошади Поттса, у него не было ничего, кроме веревки, что связывала его руки. А эти стрелы… Что он сам их делает в свободное время, что ли?

– В горах полно тайников апачей, – объяснил Натан. – Наверняка ему известно, где они находятся. Возможно, теперь он вооружен до зубов.

– Еще одна причина, чтобы покончить с игрой в догонялки. Если вам жить надоело, идите дальше. Но я не настолько глуп и упрям, чтобы продолжать играть, зная заранее о поражении.

Миллер отвернулся от Кроссби и пошел седлать коня.

– Никогда не думал, что Хэнк Миллер окажется трусом!

Миллер не обратил никакого внимания на эти слова, и Кроссби, смущаясь, посмотрел на Маккензи.

– Здорово, когда из всего отряда самой стойкой оказывается женщина.

– Если бы ты не был дураком, ты бы тоже повернул назад.

Натан фыркнул.

– Я доведу до конца то, что начал. А ты поезжай с Миллером. Если ты надеешься, что твое присутствие поможет твоему любовнику, то обманываешь сама себя. Я позабочусь, чтобы этот дикарь получил по заслугам, ведь я представляю закон, – он засмеялся.

Маккензи сверкнула глазами.

– Тогда я буду тащиться за тобой и не позволю выйти за рамки закона.

– Маккензи Батлер, ты дура.

Хэнк Миллер ускакал, не сказав ни слова. Маккензи быстро свернула одеяла и оседлала Долли, зная, что Натан будет делать все, чтобы она от него отстала.

Натан седлал лошадь, когда Маккензи отправилась искать укрытие за кустами и валунами – как бы она ни торопилась, от требований организма никуда не денешься.

Застегивая брюки и нагибаясь за упавшей шляпой, Маккензи не заметила ползущую к ней змею. Вдруг она ощутила резкий удар чуть ниже плеча, и жгучая боль пронзила ее.