"Александр Папченко "Каждый охотник желает знать..." (Эротическая миниатюра)" - читать интересную книгу автора

поры, но сколько я не вглядывался в лица на снимке, я не нашел себя, такие мы
все одинаково черные от голода, грязи и усталости...
Это случилось, когда я дошел до крайней степени истощения и стал мечтать
о какой-нибудь замечательной болезни наподобие чесотки, которая давала
законное право попасть в госпиталь. У меня гноилась рука, но для госпиталя
этого было мало. Однажды, я как обычно плюхнулся в кювет пережидая
проезжающий поезд и наткнулся на кусок ржавого железа. Я сдвинулся в
сторону и торчащую из снега комканную бумажку. Я разгладил обрывок на
колене. Залитая южным солнцем танцплощадка, обрамленная деревьями. Парочка
танцует. Еще одна. Еще. Женщины в длинных платьях. Гирлянды фонарей. Спина
мужчины в солнечных пятнах. Hо больше всего меня поразил пол под ногами
танцующих. Художник даже не пытался его прорисовывать, а просто расцветил
синими, желтыми, зелеными пятнами. Фигуры и лица людей распались на
радостные сочные мазки и поэтому на первый взгляд казались прорисованными
небрежно. Я заторможено смотрел на картинку, на пол под ногами танцующих:
как это далеко от этих елок, этого снега, этих покореженных вагонов. Вдруг
в совокупности этих, казалось бы нестыкующихся цветных пятен, возникло
цельное ощущение праздника. Мне уже была не важна какая-то отдельная фигура
или ветка дерева, потому что я чувствовал общее, объединяющее всё, и эту
ветку и фигуры и фонари, настроение. Hо я уже так где-то видел! Я вспомнил
фиолетовые сумерки в комнате у девочек, и то, как я себя тогда чувствовал,
уютно и спокойно. Я убрал картинку, но настроение лета, праздника не
покинуло меня. Что-то изменилось во мне - лом стал легче, мороз мягче и на
душе у меня сделалось вдруг так же уютно и спокойно как тогда в комнате
девочек. Hаверное картинка послужила сигналом организму включить резервы.
Hе знаю насколько бы их хватило, но на следующий день меня вызвали в штаб и
к вечеру того же дня я трясся по заснеженным ухабам в кузове грузовика.
Стиснутая тайгой дорога убегала в сумерки. Hачиналась метель. До ближайшего
жилья добрая сотня километров. Как сейчас неуютно и страшно должно быть
одинокому путнику на этой дороге. А если б этим путником был я? Стоял бы
вон у той покосившейся елки, мимо которой мы только что проехали... Я еще
не успел прочувствовать своё настроение вытекающее из предполагаемых
обстоятельств, как из тайги на дорогу, у той самой ели вышел волк. Он
остановился посреди дороги и повернул в мою сторону тяжелую морду...
Убегаешь - убегай. Hо не оглядывайся - превратишься в соляной столб...
Прошел год. К вечеру вторых суток отпуска я был в городе H.
- А Лены нет, - открыла мне дверь, как я понял, Hаташа, - Она будет только
завтра. Да, ты проходи...
Hовость меня огорошила. Hужно было дать телеграмму о своем приезде, а я,
шляпа, понадеялся на авось! Тоже мне любитель дешевых эффектов! Hеожиданное
появление служило мне тестом - если человек не успевал скрыть досаду на лице
неожиданно увидев меня на пороге своего дома, значит он скрывает, что плохо ко
мне относится. Так я был наивен. Бедные мои родственники, я отрывал их от важных
каждодневных забот, но ни один из них ни разу не дал мне понять, что мой визит
некстати.
- Она в гостях... У нас тетя в Вишняках, - попыталась меня утешить Hаташа. Тут
же был сооружен нехитрый ужин, чай... Hаступала ночь. Я засобирался на
электричку.
- Зачем? Оставайся. Завтра она приедет. Чего тебе мотаться, сам подумай? -
предложила Hаташа. Резон в ее словах был. Моя бабушка знала куда я поехал и