"Александр Папченко "Каждый охотник желает знать..." (Эротическая миниатюра)" - читать интересную книгу автора

мне Hаташа и стараясь не скрипеть пружинами кровати поползла по ней к двери.
Опасность меняет меру условности, и исходя из этой новой меры, мне разрешалось
не отворачиваться. Hаташа спрыгнула с кровати и настороженно покосившись - ни
тени улыбки на моем лице, лишь напряженное понимание грозящей нам катастрофы -
и, убедившись что я понимаю ее игру в опасность и поддерживаю её, она, так как я
лежал вдоль порога, переступила через меня и не торопясь задвигать засов,
наклонилась к замочной скважине. Вот именно Ренуар и только он пожалуй, смог бы
перенести на холст ту кошачью грацию с которой она выгнулась. Модели на подиуме
тоже эротичны, но их пластика это совершенство прекрасно работающего механизма.
Модель на месте Hаташи, изогнулась бы думаю более правильно, но вся красота
заключались именно в неверном движении. Hаташа так неловко вывернула стопы
внутрь, так неуверенно отвела правую руку, призывая меня к тишине, что было
очевидно - из моделей её выставили бы при первом же просмотре, но именно в этой
неправильности и была вся прелесть. Hа ней были короткие байковые штанишки,
дурацкого розового цвета. Она зачем-то левой рукой все время поддергивала
резинку на животе, хотя они не были ей так уж велики и от этого ягодицы,
оттягивали штанишки, словно мячи сумку. Казалось, не угляди она, отпусти
резинку, сумка раскроется и мячи звонко зашлепают-поскачут по полу куда нибудь в
угол. Правая штанина так глубоко врезалась между ног, что у меня свело зубы.
Давая мне отдышаться, Hаташа оставила резинку на животе. Или штанишки
действительно были ей чуть великоваты или у них растянулась резинка, во всяком
случае они тут же поползли вниз. Сдвигаясь по сантиметру по спине, освобождая
позвонок за позвонком, они на секунду замешкались, запнувшись за выступ бедра, и
соскользнув с него, двинулись дальше... В последний момент Hаташа машинально
поддернула их, но через миг все повторилось - штанишки опять поползли вниз... С
меня было достаточно. Я привстал... Я не думал этого делать! Hо я просто сдернул
с нее штанишки и пусть меня кто-то осудит...
Еще никогда подобное движение не вызывало такого невероятного побочного
эффекта. Hаташа еще успела полуобернуться ко мне. Да что там, она успела, не
отводя от меня сосредоточенного взгляда, на ощупь ловко задвинуть засов на
двери. Дальнейшее я видел, как при замедленной киносъемке - это меня по голове
треснуло свалившейся откуда-то сверху доской. Дело в том, что привстав и
совершенно забывшись, я ногой нечаянно подбил нижний ряд стеллажа банок с
красками. Гигантская пирамида, разваливаясь в падении на составляющие его банки,
флакончики, тюбики, коробки с мелками, стаканчики с засохшей акварелью и гуашью,
начала медленно валиться вниз. Так как я смотрел снизу вверх, то после первого
же удара доской по затылку, успел прикрыть голову и меня не ослепило краской.
Hаташа же стояла полуобернувшись спиной к стеллажу и смотрела на меня, то есть
вниз, и для нее обрушившийся краскопад оказался совершенно неожиданным. Она
плотно зажмурилась, и выставив руки и растопырив пальцы, словно брела на ощупь
по темной комнате, застыла. Желтые, фиолетовые, ультрамариновые, зеленые пятна
во всем великолепии разлетающихся брызг, жирно плюхнулись ей на затылок. И
коричневым, красным, синим, блистающим в ярком свете ночника, каскадом, шквал
разлетающихся цветов, далее обрушился ей на грудь, на плечи... Казалось что
Hаташа продирается сквозь радугу. Крышки от банок и сами банки и коробки и
пакеты со страшным грохотом рухнули на пол. И стало тихо. Мы боялись
пошевелиться - где-то за стеной должна была проснуться от грохота жуткая
старуха...
По испуганно втянутому разноцветному животику Hаташи, медленно оплывали
цветные потеки краски, и разветвляясь внизу живота в самом треугольном