"Александр Папченко "Каждый охотник желает знать..." (Эротическая миниатюра)" - читать интересную книгу автора

- Повезло Пантелеевне, - дождавшись, когда процессия отойдет подальше,
заметила моя бабушка, - Дочка в Москве вышла за какого-то шишку, теперь из-за
границ не вылезают. Подарки возят, не забывают бабку.
Жизнь удивительно неизобретательна в своем стремлении уравновешивать и
выбирает для этого из всего арсенала самое банальное, чтоб не сказать пошлое.
Болезненное возвышенное наваждение жизнь с неприличной поспешностью так грубо
компенсирует приземленным, а то и брутальным, что это можно расценить как
вмешательство в личную жизнь. Вновь обретенное таким образом равновесие
представляется настолько затхлым и унылым, что болезненное наваждение
вспоминаешь с ностальгией, а все рассуждения умудренных опытом людей о том что
жизнь все расставит по полочкам, воспринимаешь как мелкую месть, за
неспособность самим еще раз пережить прекрасное отклонение от равновесия...

* *

Женщины снящиеся мне, на удивление, одновременно и целомудренны и развратны.
Они готовы переспать со мной в любое мгновение, но почему-то во сне это
случается редко. А если и случается, то почувствовать отдельное прикосновение к
телу нельзя. Я прикасаюсь к ним сразу всем что во мне есть и обладаю ими ни
какой-то отдельной частью своего тела, а сразу всем телом. Растворяясь в них я
перестаю чувствовать себя. В какой-то миг её любовь и нежность и невозможная
чуть печальная улыбка, перетекают в меня, становятся моими и эта объеденная
любовь взрывает сновидение и я ошеломленный просыпаюсь. Меня переполняет
нежность и щемящее ощущение разлуки, которое я зачем-то пытаюсь удержать,
понимая однако, что это невозможно и от этого печаль становится абсолютной.
Был март. Серые стены домов провинциального города H. совершенно сливались с
неряшливо тающим на весеннем солнце серым снегом. Сообразуясь с логикой,
вытекающей из единообразия цвета, ближе к маю, вместе с последним сугробом,
город H. должен был исчезнуть.
Особую достопримечательность города составлял ландшафт. Заросшие кустарником
и ольхой пустыри тянулись вдоль русла неширокой в этом месте Десны и пугали
небогатого гостя города с дуру взявшего такси своими размерами. Там, где пустыри
увязавшись за рекой вплотную подступали к какому нибудь городскому проспекту,
находчивые горожане поставили две-три скамейки и назвали эти места парками.
Затащив в такой парк зазевавшегося приезжего, горожане могли часами с плохо
скрываемой гордостью рассуждать о конфигурации пустырей, находя в их тающих на
горизонте очертаниях потаенный смысл и особую красоту.
Мне было лет восемнадцать. Меня ждала армия. Глупо было отправляться на
службу не попрощавшись со своей любимой девушкой. Hа тот момент это была Лена. У
Лены была сестра-близнец Hаташа. Сказать точнее однояйцовый близнец, то есть
произошли они из одной яйцеклетки. Этим медицинским штрихом я лишь хочу уточнить
их удивительное сходство. Они были не просто похожи внешне, но потрясающе похожи
в жестах, мимике и привязанностях. А вот разнояйцовые близнецы могут и
различаться в мелочах...
Сестры учились в художественном училище и снимали миниатюрную комнатку на
первом этаже старого дома. Хозяйка дома, как мне сообщили срывающимся голосом
при первом-же посещении комнатки, была старая злобная мегера, мужененавистница,
существо вредное и
все замечающее. Старуха была глуха как пень и это воспринималось нами как
единственная положительная черта её характера.