"Том Пардом. Искупление Августа " - читать интересную книгу автора

Я был просто служащим, бухгалтером в обсерватории, нанявшей меня. Могу
только сказать вам, что принцип, которым я воспользовался, каким-то образом
связан с колоссальными магнитными полями, окружающими некоторые
астрономические тела. Один из молодых астрономов обсерватории понял, что
время можно каким-то образом перекрутить, и начал ставить эксперименты на
основе своих идей.
Он доверился сотруднице, ставшей для него чём-то вроде наперсницы, она
все рассказала мне, и два года спустя я обнаружил себя во Франции, чуть в
стороне от проселочной дороги, с соленоидом за спиной и портативным
электронным прибором в руке. Устройство контролировало силы, генерируемые
соленоидом.
А перед тем функционеры прусской диктатуры чуть было не перечеркнули
мои надежды. Разумеется, они ничего не знали о моем намерении укрыться в
прошлом. Однако преследовали меня, так как обнаружили, что я пробрался в
родную страну по подложному паспорту. За пятнадцать минут до того, как я
намеревался покинуть свое временное пристанище, ко мне заявились сотрудник
госбеза и коллаборационист. Газовый баллончик вывел коллаборациониста из
строя. А меткий пинок в соблазнительную цель оставил колбасную задницу
извиваться на газоне. Однако к тому времени, когда я выехал на шоссе,
вертолет уже преследовал мой грузовичок, мчавшийся по дороге. Когда я встал
перед соленоидом, тридцать немецких солдат ринулись на меня, и я крепче сжал
руль велосипеда в ожидании, когда задействованные мною силы проявят себя.
Невозможно объяснить, какое ощущение возникает после перемещения во
времени. Я планировал прибыть в июнь 1914 года, чтобы провести месяц в
Париже до того, как истечет последнее лето свободного города, но миновало
две недели, прежде чем я начал по-настоящему наслаждаться парижской жизнью.
Вначале мне день-деньской приходилось напоминать себе, что прохожие на
улицах - настоящие люди. Да и еда первое время не доставляла удовольствия,
так как я сомневался в ее питательной ценности.
Я планировал добраться до Парижа на велосипеде. И даже сумел раздобыть
модель, пропорции и рама которой соответствовали образцам начала XX века. На
велосипеде, с запасом хлеба и сыра, я мог доехать до Парижа и без денег. В
Париже я продам двенадцать маленьких алмазов, которые захватил с собой, и
проблема наличности будет решена. План был отличный, но, конечно, ничто
никогда не происходит так, как вы рассчитали. Только немецкий штабист по
тупости своей способен верить, будто он предусмотрел все детали. Я проехал
пять миль, и тут шину прокололо. В моем собственном времени я на велосипеде
не ездил и после часа бестолковой возни обнаружил, что не знаю, как
пользоваться инструментами. И мой с трудом добытый велосипед остался лежать
под кустом.
К счастью, я захватил с собой еще и дорогую гармонику на случай, если
мне понадобятся деньги еще по пути в Париж. Гармоники за девяносто пять лет
не очень изменились - даже название фирмы осталось прежним, - так что я
продал свою в ближайшем городке и купил билет на поезд.
Мой поспешный отъезд, кроме всего прочего, означал, что при мне
оказались кое-какие предметы, которые я не собирался брать с собой. Немцы
застали меня, когда я переодевался, и мне пришлось оставить брюки 1914 года
в саквояже и обойтись только пиджаком 1914 года. Мой бумажник все еще
покоился в кармане брюк двадцать первого века, поэтому я прибыл в новую
"среду обитания" с несколькими пластиковыми карточками, а также электронным